Поднимаю на Артемия глаза:

– Да, я все поняла… Хотя нет, не все. Не поняла, чем вы отличаетесь от Зорина.

Артемий смотрит с раздражением:

– При чем здесь Зорин?

– При том, что Зорин тоже хотел, чтобы я поступила в его распоряжение… Впрочем, дело не в этом… Вы сказали, что давно знаете нашего священника, отца Глеба. Наверное, даже были дружны с ним. А вы в курсе, что его выгнали… или как это… – Я вспоминаю документ в телефоне отца Глеба. – В курсе, что ему запретили служить в церкви?.. А слышали, что его на всю страну объявили маньяком, сатанистом и вообще ч… знает кем?.. А еще какие-то уроды прострелили ему руку. Я видела этих уродов, они были в черных футболках с крестами, и чего-то там было написано, типа «С нами Бог»… А единственное, в чем виноват отец Глеб, так это в том, что он днями и ночами пытался утешить умирающих детей и их полоумных от горя родителей и теперь выступил вместе с ними против этой подлости – против закрытия хосписов… И вот после всего этого вы хотите заставить меня полюбить вашего Владыку?

Артемий молчит, угрюмо глядя в сторону.

– Владыка не имеет к этому отношения, – наконец говорит он. – Во всяком случае, к этой хуле на отца Глеба и тем более к нападению на него.

– Да ну? В самом деле? – Я все больше злюсь на этого тупого попа, и мне уже все равно, что он со мной сделает. – Ваш Владыка не имеет никакого отношения к той бессовестности и бесчеловечности, которая накрыла страну? А к чему же тогда он имеет отношение? И к чему имеет отношение вся ваша церковь? Она тут ни при чем? Вы же, кажется, только и твердите, что о любви да милосердии. Или это – вроде гипноза для рабов, а для господ любовь и милосердие необязательны?.. Эх вы!.. Знаете, как отец Глеб надеялся на вашу поддержку! Он просто на крыльях летал, когда узнал, что ваш Владыка едет в хоспис. А вы его предали и отдали на растерзание всякой сволочи. А от меня смеете требовать сострадания. Да еще к тому, на кого вы мне укажете… Господи, смотреть на вас тошно!.. Все, хватит с меня, я поехала обратно в тюрьму!

Артемий опять нависает надо мной, хочет еще что-то сказать, но я сбрасываю плед и резко встаю, чтобы уйти… Ох!.. Как жутко кружится голова! Комната заваливается куда-то влево, сейчас перевернется. Помимо воли хватаюсь за Артемия, сажусь обратно на диван, зажмуриваюсь, стараясь унять головокружение. Чувствую, что Артемий трогает мой лоб.

– Вероника, у вас сильный жар… Вам нужно лечь.

– Да не нужно мне лечь! Выпустите меня отсюда!..

Комната уже вверх ногами. Сейчас мы свалимся на потолок!.. Боже, как же мне встать-то с этого дивана?..