– Вон туда, к боковому подъезду, – охранник протягивает руку, показывая, как нам проехать к особняку. Потом отворачивается и что-то бормочет в рацию.

Ворота перед нами распахиваются. Едем между клумбами с какими-то вечнозелеными кустами, подъезжаем к боковому подъезду. Там стоит дюжий парень с короткой щетинистой бородой и в такой же длинной монашеской рубахе, какие носит отец Глеб. Похоже, встречает нас. Как и охранник, заглядывает в машину, видит меня, лицо его удивленно вытягивается.

– Вы Вероника?

Молча киваю, совсем переставая понимать, что происходит.

– Выходите, я провожу вас в дом, – парень пытается открыть дверь машины с моей стороны.

– Э, что такое? – сердито говорит Карим. – Нам надо вместе идти!

– Хорошо, – кивает монах, – поставьте машину на стоянку за домом.

Мы уезжаем за угол особняка, где стоят три одинаковых черных «мерседеса» и черный микроавтобус. Выходим из машины. Под ногами – мокрая холодная брусчатка.

Дюжий монах ждет нас у подъезда, открывает перед нами высокую дверь с хрустальными стеклами. Входим, осматриваемся, и мне сразу приходит в голову старинное слово «лепота». Вестибюль сверкает полированным деревом, мрамором, золотом… А потолок-то, потолок – Сикстинская капелла! А иконы на стене – громадные, все в серебре, в самоцветах!..

– Эй, что это здесь? – В голосе Карима слышится замешательство. Уставясь на иконы, он столбом застывает в дверях.

– Здесь резиденция Святейшего Владыки Софрония, – отвечает угрюмый монах с некоторым удивлением. – А вы что, не знали, куда едете?

– Нет, – говорит Карим. – Только адрес был.

Резиденция Святейшего Владыки?! Что это значит? Кому и зачем я могла тут понадобиться?

– Вы можете подождать здесь, – говорит монах Кариму. – А я провожу Веронику к владыке Артемию.

– Нет, так не нужно! – Вижу, что Карим нервничает все сильнее. – Давай сейчас зови старшего сюда.

Монах оглядывает Карима с заметной неприязнью, но молча кивает и уходит куда-то внутрь дома. А мы так и остаемся торчать у входа. Сквозь мокрые носки чувствую, что мраморный пол в вестибюле теплый – не иначе с подогревом.

Через пару минут угрюмый монах возвращается, а за ним идет высокий, худой, бледнолицый священник… Хотя почему я сразу решаю, что он – священник? Одежда на нем обычная, светская – серые брюки, черная водолазка. Но чем-то он похож на нашего отца Глеба – аккуратные усы и борода, длинные волосы, собранные назад… В третий раз за несколько минут я удостаиваюсь изумленного взгляда. Однако вошедший священник разглядывает меня дольше всех – так долго, что я успеваю как бы увидеть себя его глазами: взлохмаченные волосы, черно-синяя физиономия с распухшим носом, измызганная роба, болтающиеся на запястье наручники, грязные носки… Почему-то вспоминаю, как уставился на меня папаша Дэвида, когда мы заявились в ЦИТО после наших алтайских приключений и я была такой же грязной, драной и нечесаной…