Ника встает и подходит к ним, снимает руку девочки с плеча Андрея, пытается найти пульс.

Увидев перед собой Веронику, Андрей вдруг начинает говорить быстро и монотонно:

– Приступ был ночью, капельница помогла, Лера попросилась на руки, мы с ней тихо сидели, она спала, дышала все реже, потом как бы зевнула – и все, больше не дышала…

– Надо сказать Костамо, – говорит Ника. – Я пойду.

Хочу дать ей свечу, но Ника качает головой:

– Не нужно. Там уже светает, наверно…

Обнимая Леру, Андрей идет к распятию, встает на колени, едва заметно покачивается, будто баюкает Леру. Кажется, что их одинаковые русые и кудрявые волосы сплетаются над плечом Андрея.

Через пять минут приходят Ника и Яков Романович. Похоже, Яков Романович либо уже давно на ногах, либо совсем не спал. На нем роба и шапочка, в руке – кофр. Про себя отмечаю, что нашего главврача я впервые вижу в такой одежде. Обычно он щеголяет в старомодном белом халате, который не сходится на его животе.

– Здравствуйте, батюшка, – говорит мне Костамо. – Лавки давайте поставим.

Мы берем скамьи и ставим их одна к другой, ближе к середине храма.

Ника подходит к Андрею, который все так же стоит у распятия с Лерой на руках, трогает его за плечо.

– Уже всё? – почему-то спрашивает он.

– Нам нужно осмотреть ее, – говорит Ника.

– Да-да… – Андрей поднимается с колен.

Ника снимает простыню с ног девочки и застилает ею скамьи. Андрей осторожно кладет на них Леру.

– Больше света можно сюда? – говорит Костамо.

Иду в ризницу и, ощупью найдя ящик со свечами, беру, сколько захватывает рука, возвращаюсь в храм. Ника помогает мне поставить и зажечь свечи, придвигает подсвечник ближе к Лере. Смотрю на озарившийся иконостас и своды – столько огня в моем храме не было уже несколько дней.

Яков Романович склоняется над Лерой, приоткрывает ей глаза, пытаясь вызвать реакцию зрачков, потом, надев фонендоскоп, выслушивает ей грудь и шею. Андрей стоит рядом, держит руку под головой дочери и не сводит глаз с ее лица, на котором как будто проступает румянец. Но это – обманчиво-теплые отсветы от горящих свечей.

– Давно перестала дышать? – спрашивает Костамо.

Андрей вздрагивает и оглядывается на него.