– Зорин? – Я невольно хочу сжать кулаки, но левая рука забинтована, а в правой – свеча.

– Да, – кивает Ника. – Уверена, что он. Больше некому. Меня притащили в СНК, подбросили какую-то наркоту и собирались упечь всерьез и надолго. Это – заказное беззаконие. Сейчас – обычное дело…

– Господи, Ника… За что же он вас так ненавидит?

– Отец Глеб, да хрен с ним… Ой, извините, – спохватывается она. – Тут нельзя ругаться… Да ч… с ним, с этим Зориным! Не важно, за что он меня ненавидит. Думаю, он больше всего себя ненавидит, а во мне просто отражается – такой, какой он есть. Еще думаю, что он предал меня спьяну, в полубреду. Он и набросился на меня в невменяемом состоянии… Он гибнет, отец Глеб, вы же видите. Гибнет, и его уже не спасти… – Ника печально качает головой. – Но Зорин – это присказка. В общем, привозят меня в СНК, запихивают в изолятор. Я сижу, грущу, понимаю, что шансов вырваться нет. И вдруг те же, кто меня сцапал, с почетом везут меня в Чистый переулок…

– Куда-куда? – изумленно переспрашиваю я.

– В Чистый переулок… Вы правильно догадываетесь, отец Глеб, – везут прямиком во дворец Святейшего, и там меня встречает ваш знакомый Артемий. А он, как мне сказали, большой начальник, тоже владыка. И вот Артемий просит… Нет, требует, чтобы я немедленно пошла к Его Святейшеству и избавила того от боли… Да-да, именно так. Оказывается, это Зорин рассказал ему обо мне. И что важно – только Зорин знал, что я сижу-кукую в том самом СНК. И всесильный владыка Артемий, значит, извлек меня оттуда и пообещал вообще закрыть мое липовое дело, если я начну работать на них… Нет, наверно, это я грубо сказала – они же не гэбня какая-нибудь… Короче, обещал свое покровительство, если я окажусь полезной для них…

Какое-то время я сижу молча, пытаясь сложить нескладывающуюся мозаику: Зорин, наркоконтроль, Артемий, Владыка Софроний… Чувствую, как Ника тихо, кончиками пальцев прикасается к моей руке, в которой я держу свечу.

– Отец Глеб… И еще я должна рассказать вам самое плохое… Я видела сюжет в новостях, где нас выставляют последними сволочами. Конечно, вы и так догадывались, но вряд ли могли представить, насколько это может быть гадко… Помните, вы молились здесь с Ритой и Лёнькой? Так вот, каким-то образом к ним попало видео с камеры наблюдения. Тот момент, когда вы распаковывали вот этот крест. – Ника показывает в темноту, где виднеется распятие. – Вы разрезали на нем пленку, чтобы помолиться. А они представили это как какой-то дикий ритуал. Типа, сатанинский, что ли. Короче, как что-то жуткое… Вот… – Ника опускает глаза. – Отец Глеб, я хотела, чтоб лучше вы сейчас, заранее это узнали и были готовы к тому, что вас ждет… Что всех нас ждет…