Это общее смысловое пространство проявляется и в наблюдении М. Безродного о том, что в первых двух строках «Мастерицы…» «отыгрывается идиома заплечных дел мастер» [Сошкин 2015: 250]. Интересно, что смысл этого выражения можно увидеть как в самой «Мастерице…» («Усмирен мужской опасный норов», «Маком бровки мечен путь опасный. / Что же мне, как янычару, люб…»), так и в пыточных образах второго стихотворения.

ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ВЫВОДЫ I

ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ВЫВОДЫ I

В мандельштамоведении часто цитируются слова, сказанные поэтом Э. Герштейн: «Я мыслю опущенными звеньями» [Герштейн 1998: 19]. Эта фраза – очень точная автохарактеристика, но точна она в двух взаимодействующих планах: смысловом и языковом. В смысловом плане, очевидно, речь идет о пропущенных логических и ассоциативных ходах, связках, которые читатель иногда легко, а иногда с большим трудом восстанавливает. Однако эта автохарактеристика в языковом плане представляется не менее показательной – она метаописательна. В самом деле, она содержит целый ряд лексем, соединенных друг с другом ассоциативно, причем ассоциативный ряд зиждется на фразеологии, полностью в высказывании не представленной (опущенные звенья).

Так, прежде всего, высказывание строится на выражении цепь / цепочка мыслей. Цепь здесь переосмысляется (из ‘последовательности’ она становится ‘цепью’), поэтому у нее могут быть звенья. Звенья подкрепляются в языковом плане, с одной стороны, коллокациями типа звенья цепи, звенья традиции, с другой – почти школьными звеньями в какой-либо последовательности. При этом звенья, как правило (в частности, и в школьных учебниках), пропущенные, а не опущенные. В высказывании Мандельштама они превращаются в опущенные, видимо, потому, что это слово в значении ‘пропустить’ взято из таких выражений, как опускать детали (рассказа) или опустим это.