Проанализировав множество подобных примеров, Фрейдин пришел к выводу, что «слова-искажения – это не просто артефакты»: «Возникает отчетливое впечатление, что эти слова как бы находятся в самом тексте, но не в явном, а в полускрытом, латентном состоянии».
Изученные примеры помогли определить, что «авторский выбор склоняется в пользу слов более редких, более трудных», тогда как искажения копиистов, неосознанно извлекающих эти слова из латентного состояния, упрощают текст и часто оказываются основанными на устойчивых словосочетаниях (см. приведенные выше случаи). При этом «отброшенное частое, простое, „легкое“ слово остается как бы видимым на просвет и иногда играет свою роль, хотя бы в виде некоего латентного, внутреннего лексического подтекста…», «просвечивающие слова» не кажутся «посторонними к семантике текста и вполне способны ее обогатить» [Фрейдин 2001: 238–241].
Систематизированные Фрейдиным ошибки копиистов свидетельствуют об особом устройстве восприятия мандельштамовских стихов. Сложные образы проясняются незаметно для читательского сознания, путем интуитивной подстановки привычных слов. «Невнимательность», которую проявляют читатели, обнаруживает, что «первым» в сознании отзывается пласт устойчивой лексики.
Нужно отметить, что примеры, которые приводит Фрейдин, касаются только «устойчивых словосочетаний», то есть коллокаций в нашей номенклатуре. Идиомы, по всей видимости, более глубоко встроены в тексты, слишком в них «запакованы», чтобы быть распознанными читательской «невнимательностью». То, что в примерах Фрейдина выходит за рамки коллокаций, – это замены, логизирующие высказывание (ср.: «И это будет вечно