Мы различаем три способа интерпретации вербального знака: он может быть переведен в другие знаки того же языка, на другой язык или же в другую, невербальную систему символов [Якобсон 1978: 17–18].
Хотя в понимании важную роль играет перевод слова или лексического ряда в систему внутренней речи (строящейся не только из слов, но и из образов и смутных визуальных представлений, см.: [Выготский 2008; Жинкин 1998]), мы сосредоточимся именно на языковом аспекте.
Соединяя мысль Якобсона с идеями Лурии и Виноградовой, мы далее будем считать, что понимание текста прежде всего основано на понимании его лексического ряда. Лексические единицы текста последовательно переводятся в другие знаки, то есть в слова того же языка. Важно подчеркнуть, что этот перевод базируется не только на логических категориях языка, но и на ближайшем контексте лексической единицы. Иными словами, понимание текста сводится к общему последовательному переводу лексических единиц, явленных в тексте, в лексические единицы из тех семантических полей, в которые попадает то или иное слово. Этот процесс, по всей вероятности, во многом происходит бессознательно – сознание неуловимо для нашего разума подбирает эквиваленты слов текста, основываясь на ментальном лексиконе, организованном по принципу семантических полей.
При этом сознание, по-видимому, незаметно для нас не только переводит языковые единицы, но и проверяет сочетаемость лексических полей, в которые эти единицы входят. Если семантические поля оказываются далекими друг от друга, возникает стремление «заменить» лексическую единицу на единицу, которая согласуется с семантическими полями ближайших слов. А если семантические поля являются согласованными, то высказывание предстает адекватным языковым ожиданиям читателя.
Выше в работе мы приводили удачно сформулированную С. Золяном и М. Лотманом идею о том, что в стихах Мандельштама многозначность «из нежелательного, устраняемого различными языковыми и контекстуальными механизмами явления становится фактором, конструирующим поэтическую речь. Языковые и контекстуальные средства не устраняют, а наоборот, интенсивно продуцируют ее» [Золян, Лотман 2012: 97]. Этот принцип, по замечанию исследователей, противоположен принципу понимания языковых высказываний слушающим, в соответствии с которым «нужное значение многозначного слова „ясно из контекста“» [Апресян 1995: 14].
Сказанное, с нашей точки зрения, справедливо для текстов Мандельштама. Однако при всей справедливости этой мысли читатель, вероятно, не может до конца отказаться от приобретенных с детства механизмов понимания высказываний. Поэтому, читая стихи, читатель все равно руководствуется принципом понимания многозначного слова по контексту. Этот принцип, в частности, основан на том, что из значений слов выбирается то значение, у которого есть наибольшее количество общих семантических элементов с соседними словами. Так, анализируя фразу