– Ты сумасшедший, – говорит Мама. – Ведешь себя так, будто тебя собираются депортировать. Я позвоню в Иммиграционную службу и выясню, что к чему.

Мама берет телефон и начинает говорить на английском английском, на том английском, что она разговаривает с los güeros, в нос и плаксиво, растягивая слоги как свежевыстиранное белье на веревке.

– Ага. Даааааа. Ммм-хххмм. Именно так. – Но спустя короткое время вешает трубку, потому что ее заставляют ждать слишком уж долго.

– Сейчас? – спрашивает Эрнесто, имея ввиду, может ли он задать Папе свой вопрос прямо сейчас.

– Нет, Эрнесто, подожди.

Лоло и Мемо есть о чем беспокоиться – у них свой бизнес. В жару они работают только рано утром или когда стемнеет. А в самое жаркое время дня ходят в бассейн. Когда появляется Папа, дома только Лоло, и поскольку коробка никак не отыскивается, он начинает волноваться, что в бассейн не попадет.

– Значит, твои друзья тебе важнее отца? – говорит Папа. – У нас чрезвычайная ситуация. Лоло и Эрнесто, пожалуйста, найдите Мемо. И срочно приведите его домой!

Так что мы все оказываемся дома, когда коробка наконец находится.

– Да вот же она, – с отвращением говорит Мама.

– А где она была?

– В ropero. В ореховом шкафу.

– Но кто ее туда положил? Я же там смотрел.

– Твоя мать. Откуда мне знать? Она была там, и все.

Эрнесто тянет меня за локоть и дергает бровью.

– Не сейчас, Эрнесто, – шепчу я.

Коробка найдена, но дело тем не кончается. Нам всем приходится сесть в фургон и сопровождать Папу в его мастерскую на Ногалитос-стрит, даже Эрнесто.

– Пять минут, – говорит Папа. – Обещаю. – Но проходит, кажется, целая вечность перед тем, как сотрудники Иммиграционной службы подъезжают наконец к мастерской на своем знаменитом зеленом фургоне. Их двое, и один из них, как это ни прискорбно, мексиканец.