Я показываю подбородком на спящего между нами мужчину:

– Его.

Бабуля баюкает Папу на руках, словно не намеревается… Затем поднимает глаза на меня – ее глаза это мои глаза – и вздыхает:

– Хорошо. Я оставлю его тебе, но не навсегда, а на какое-то время.

Я чувствую огромное облегчение, словно до того забывала дышать.

– И ты расскажешь мою историю, правда, Селая? Чтобы меня поняли. И простили.

– Говори, я слушаю.

– Сейчас? Здесь? Ну ладно. Если ты настаиваешь. С чего мне начать?

– А с чего начинается эта история?

– В мое время рассказчики всегда начинали истории со слов «Я приступаю к своему нескладному рассказу с надеждой на ваше понимание…»

И Бабуля начинает:

– Однажды в стране los nopales, еще до того, как всех собак стали называть в честь Вудро Вильсона…

*Один знаменитый историк, занимающийся историей Мехико, заявил, что манера, в которой мексиканцы рассказывают свои истории, сложилась под влиянием телевизионных мыльных опер, но я считаю, это telenovela имитировали мексиканскую действительность. Только те общества, что пережили трагедию революций и долгого никудышного политического правления, могут с такой страстью любить telenovela, цепочку историй в высшем смысле этого слова, раз они обладают силой Шахерезады – заставляют тебя смотреть все новые и новые серии. По моему мнению, что плохо в telenovela, так это не истории, а невыносимая игра актеров.

Мексиканцы и русские страстно любят telenovela, может, потому что их схожие исторические судьбы утверждают Божественное Провидение в качестве величайшего сценариста всех времен и народов и никто кроме них не поверит, что все эти зигзаги и кувырки сюжета могут иметь место в действительности. Если бы наши жизни легли в основу telenovela, то их содержание оказалось бы настолько странным, наивным, невероятным, абсурдным, невыверенным и смешным, что только старшее поколение, пережившее времена великих потрясений, сочло бы его правдивым.