По этой причине законы в строгом смысле слова издает и предписывает только гражданский законодатель. Но кто он такой, гражданский законодатель? В соответствии с точкой зрения Марсилия первичной действенной причиной закона является народ или, по крайней мере, его наиболее влиятельная часть (pars valentior). Эта наиболее влиятельная часть народа не обязательно является его численным большинством, но при этом должна законным образом представлять собой весь народ. Так, всем гражданам, по чисто практическим соображениям, затруднительно заниматься составлением законов. Однако комиссия или комитет могут разрабатывать проекты законов, а затем для утверждения передавать их на рассмотрение законодателям. Что касается правителя, то его обязанность состоит в том, чтобы проводить принятые законы в жизнь. Таким образом, исполнительная власть, по Марсилию, подчиняется законодателю. И по его мнению, такая зависимость лучше всего отражается на практике, в случае если правитель или правительство избираемы. Это не представляется необходимым, но само по себе избрание предпочтительнее наследственного преемства.

В подобных взглядах можно усмотреть привязанность Марсилия к малым городам-республикам всей родины, привязанность, в которой нашел свое отражение греческий polis (город-полис) Аристотеля, что, в свою очередь, наводит нас на мысль о будущих идеях Руссо. Кроме того, с данной точки зрения чрезвычайно интересной особенностью мысли Марсилия является проводимое им различение исполнительной и законодательной власти. Тот факт, что им рассматривалась именно проблема разделения власти в государстве, нуждается в уточнении, ибо он подчинял законодательную власть исполнительной. Тем не менее, несомненно то, что он отстаивал зависимость исполнительной власти по отношению к законодательному собранию.

Хотя Марсилий в известном смысле признает верховную власть или суверенитет народа, тем не менее, он, во всяком случае открыто, не заявляет об общественном договоре[328]. Зависимое положение исполнительной власти по отношению к законодательной и учреждениям последней было продиктовано скорее практическими соображениями, нежели теорией общественного договора. Более всего он заинтересован в наличии общественного порядка и мире, при этом он ясно понимал, что деспотия и тирания не благоприятствовали и не способствовали мирному положению дел в государстве.

Выше мы коснулись волновавших Марсилия проблем современной ему Италии. Вместе с тем вряд ли можно отрицать, что его политическая теория, если рассматривать ее в свете последующих исторических событий, предвещала рост и развитие государства в более позднее время. В переходную эпоху, между падением Римской империи и подъемом Западного Средневековья, церковь была огромным объединяющим фактором. В раннем Средневековье идея империи или даже сам факт ее существования чрезвычайно влиятельны. В любом случае концепция двух властей, понимаемая на языке противопоставления империи и церкви, или королевства и церкви, завоевала всеобщее признание. Тем не менее, на протяжении всего Средневековья появлялись сильные государства, а вместе с тем постепенно возрастала действенная власть монархов, таких, как короли Франции. Правда, время абсолютных монархий еще не наступило, все это было делом отдаленного будущего. Но постепенное формирование национального самосознания уже было историческим фактом, соответствовавшим, в плане теории, развиваемому аристотелевскому элементу в средневековой политической философии, который и обнаруживается в трудах такого мыслителя, как Марсилий Падуанский. Конечно же в основном внимание Марсилия было ограничено рамками средневекового исторического контекста, на полемике с папством и критике церковного права с его претензиями отправлять правосудие. Таким образом, мысль строилась в соответствии с происходящим в XIV столетии. Однако нет ничего неразумного в понимании мысли Марсилия как предвестницы политической мысли Гоббса, а также видения в ней отражения осуществляющегося процесса государственного становления. Ведь для него только одно государство осуществлялось как «идеальное» сообщество. Задача же церкви, поскольку дело касалось этого мира, была несколько большей, чем простое служение обществу посредством формирования нравственных и духовных оснований, способствовавших успешной деятельности государства.