Если же задать вопрос – правильно ли понимал Оккам своих предшественников, – то в первую очередь следует установить, кого он имел в виду. Если он представлял, что Фома Аквинский относился к сущности и существованию как к отдельным вещам, то, безусловно, ошибался, ибо, согласно Фоме Аквинскому, сущность и существование являются основными онтологическими составляющими в метафизической структуре любой сотворенной вещи или существа, хотя сами по себе они вещами не являются. Тем не менее, Жиль Римский говорил о сущности и существовании как об отдельных вещах или предметах (res), таким образом он играл на руку Уильяму Оккаму. И не только Оккаму, но и на руку Дунсу Скоту, поскольку тот отвергал наличие какого-либо реального отличия между сущностью и существованием, понимая под «реальным или истинным отличием» отличие между различными по своей природе формами бытия или сущностями. Хоть Оккам почти не пользовался формальным объективным различием Дунса Скота, он соглашался с ним, отвергая точку зрения, выдвинутую Жилем Римским. Однако следует добавить, что полемика между Дунсом Скотом и Оккамом была направлена не столько против Фомы Аквинского и даже не против Жиля Римского, сколько против Генри Гентского, который несколько усложнил обсуждаемый предмет, установив различие между сущим сущности (esse essentiae) и сущим существования (esse existentiae). Таким образом, когда Оккам обращается к сущности и существованию в «Summa totius logicae» («Сумма против логики»), он ссылается на выражение «esse existere».

Надо признать, что используемый язык был в подлинном смысле языком, систематически вводящим в заблуждение. Это действительно так, что словом, используемым Фомой Аквинским и другими авторами для обозначения существования, в основном был глагол (esse). И эта особенность привлекла внимание томистов: они отстаивают мнение, что для Фомы Аквинского «существование» является действием – сотворенным действием сотворенной сущности, – и эти два понятия различимы, но не раздельны. Вместе с тем в выражении «сущность и существование» «esse» функционирует в качестве отглагольного существительного, так что каждое слово подразумевает собой отдельную сущность. Так что есть искушение относить «сущность» и «существование» к именам, относящимся к различным формам бытия. И всякий, кто, подобно Оккаму, намерен без надобности не умножать сущностей, также, скорее всего, будет отрицать наличие какого-либо действительно истинного отличия.

Это как раз тот случай – как и предполагает д-р Генри в своей статье, – когда возникает искушение считать, что отдельные сущности, на которые обычно ссылаются, могут быть сокращены благодаря замене отглагольного существительного абстрактным именем существительным[351].