Кроме того, она, поскольку имела медицинское образование, стала курировать все политические изоляторы.

За успехи в борьбе с контрреволюцией Андреева была награждена в 1925 году именным револьвером, а в 1927 и 1932 годах — знаками «По­четный чекист».

К тому времени ВЧКТПУ стала достаточной мощной опорой вла­сти, способной эффективно бороться с политическими оппонентами: «Аппарат ГПУ, как и ВЧК, в 1922 году обладал массовой осведомитель­ной сетью, секретной агентурой и штатными агентами. Осведомите­лей вербовали из патриотов по месту их работы; сексотов — из членов антибольшевистских партий, бывших офицеров, специалистов, и ис­пользовали при разработке лиц, группы, организаций, подозреваемых в «антисоветской» деятельности; штатная агентура выполняла функ­ции филеров»[108].

В мае 1923 года Самсонов обратился к Дзержинскому с личным письмом, в котором просил отпустить его из органов ОГПУ «для рабо­ты в качестве рабочего на завод (не возражаю в НКПЭсовский)». Свою просьбу начальник Секретного отдела аргументировал тем, что «дела в СО ГПУ без меня пойдут неплохо, так как основные противники: с.-р (эсеры), попы опрокинуты надолго и всерьез, отпор меньшевикам сто­ит на пути к последнему разгрому и думаю, что не позже ноября-декабря месяца можно будет собрать легальный меньшевистский съезд по ликвидации остатков этой партии»[109] .

Дзержинский, параллельно ВЧКТПУ возглавлявший Наркомат пу­тей сообщений, удовлетворил просьбу своего соратника. Самсонова на­значили заместителем председателя правления Белорусско-Балтийской железной дороги. На службу в органы госбезопасности он уже не вернулся и благополучно пережил ежовский террор 1936—1938 годов про­тив чекистов-дзержинцев.

После отъезда Самсонова в Минск в жизни Андреевой появился но­вый мужчина — Молчанов.

Под предлогом проверки политизолятора ОГПУ Александра Азарь­евна приехала в Тобольск, где Тучков, будучи заместителем Полномоч­ного представителя ОГПУ по Уралу, занимался розыском спрятанных в 1918 году тобольским епископом Гермогеном сокровищ находившего­ся в Тобольске в ссылке бывшего российского императора Николая II.

Благодаря воздействию Андреевой на бывших монахинь Ивановско­го монастыря, эта секретная операция завершилась в ноябре 1933 года успехом: монахиня Марфа Уженцева выдала царские бриллианты «на сумму в 3 миллиона 270 тысяч 693 золотых рубля». Тогда же «кладоискательница из ОГПУ», возвратившаяся из Тобольска в Москву с дра­гоценной добычей, доложила назначенному в ноябре 1931 года началь­ником Секретно-политического отдела ОГПУ Молчанову о ценностях Сибирского белого движения и драгоценной церковной утвари, сокры­тых колчаковцами в таежных урманах Среднего Приобья и предгорьях Приполярного Урала. С тех пор их вожделенной тайной целью стало об­ладание этими сокровищами.