— Решили прикинуться овечкой и опять подлизаться к смоленским святошам? Неглупо.

— Не ваше дело.

— Нет, конечно. Я просто разочарован. Как быстро вы сдались. Надо же. Готовы пресмыкаться и лобызать руки гнусным старухам. А я думал, вы умны.

Алина уже поставила ногу на ступеньку коляски. Но последнее замечание задело её. Она покосилась на прохожих на другой стороне бульвара, на лакея, который всем видом показал, что глух, нем и вообще не одушевлён. Отпустил уздцы и исчез.

— Не пытайтесь меня уколоть.

— Нет, что вы. — В тоне Норова была странная искренность. — Охота скучать — скучайте. Дело ваше.

Он придвинулся так близко, что она видела поры на его бледном носу. Гадливо отстранилась. Он схватил её за руку.

— Я просто враг ложного целеполагания. Ваш настоящий обидчик — не местные клуши, а господин Бурмин. Не буду скрывать: у меня к нему тоже счёт.

— Пустите, — возмутилась Алина. — Вы мне…

Он больно сдавил её пальцы.

— Вы умны, я умён. Так давайте охотиться на него вместе? — прижался всем телом.

Алина с омерзением ощутила, что под панталонами, между ног, господин Норов твёрд, как кальвинист в вере. Её передёрнуло. Алина оттолкнула его, шмыгнула в коляску, втянув подол, торопливо подняла вожжи.

— Вы и я? У меня с вами не может быть никаких дел.

— Поразмыслите, пока валяетесь в пыли перед смоленскими ханжами. Но не увлекайтесь этой ролью. Месть ведь как мороженое. Сладкая, холодная — как бы не растаяла, — осклабился Норов.

Надел шляпу и, не оборачиваясь, пошёл по бульвару, играя тростью.

Алину трясло от отвращения. Рука, где коснулся Норов, казалось, была покрыта слизью. Она вынула платочек, принялась остервенело тереть. Скомкала платок, выбросила на мостовую.

Решительно взяла вожжи. И опустила.

В самом деле, для человека, у которого и правда не может быть дел с господином Норовым, она слушала его слишком долго. Он, конечно же, понял это. Норов был ей мерзок, но что он не глуп — она признала. А мысли уже завертелись вокруг возможной идеи.

…И уж во всяком случае это было бы веселее, чем изображать паиньку на благотворительном базаре среди постных святош и гаденьких бедняков.

Но для нового плана следовало прежде всего переодеться.