— Потому что я умная и добрая.

— Да? — несколько опешил Мишель.

— Да. Ты прав, я хочу щёлкнуть эту ханжу по носу. Терпеть таких не могу. Но я добра и умна. Заметь, я могла бы тебе предложить соблазнить мадам Облакову, но я тебя люблю и никогда не попрошу тебя так мучиться: ублажать таких дам, как она, — это всё равно что пилить фруктовым ножом дубовую колоду. Только, в отличие от колоды, она потом ещё будет долго рыдать и каяться…

Мишель представил это — хохотнул, передёрнул плечами:

— Фу, ну уж спасибо.

— Всё равно. Похоже, тебе и приживалка не по зубам.

— Мне? Да легко.

— Забудь.

— Пари?

— На что?

— Кто быстрее. Я уложу эту Ольгу как там её. Или ты — Алёшку Ивина.

Алина протянула узкую ладонь.

— Проигравший покупает вороную кобылу. Моей не хватает пары.

Брат со смехом пожал:

— Ты вовсе не умнее меня. Увидишь! Я тебя умою!

Поднял с пола, протянул сестре книгу.

Алина цапнула её, всем своим видом показывая, как не терпелось вернуться к прерванному чтению, поднесла к лицу — но только чтобы спрятать за раскрытой книгой тихую улыбку, которой не могла сдержать. Всё шло как задумано.

Священник смущённо кашлянул. Кашель его отдался в пустой деревенской церковке сухим эхом.

Мадам Вельде обернулась, вжала голову в плечи. За дверью слышались рыдания бедной невесты.