— Вы не можете вдруг передумать и начать торговаться, господин Егошин!

Гостей на этой свадьбе не было.

— Я могу передумать. Ровно до того момента, когда батюшка спросит, согласен ли я. Верно, батюшка? — обернулся к алтарю.

Священник не знал, что и ответить.

— Но вы же согласились сами уплатить приданое.

Господин Егошин спокойно объяснял:

— А теперь денег нет. Теперь я вынужден зарезервировать эти средства на покрытие возможных убытков. У меня нет средств, чтобы жениться.

Господин Егошин, вжав подбородок в шею, не спеша откалывал с лацкана бутоньерку с белой розой.

— Вы меня к этому сами вынудили, дорогая госпожа Вельде. Я деловой человек. В делах репутация превыше всего. Моя собственная, моей будущей жены. А после репутационного вреда, который вы нанесли вашей эскападой на вечере у Облаковых, я боюсь, что теперь в хорошем обществе одно имя Вельде…

Госпожа Вельде побледнела:

— Девичья фамилия! Девичья фамилия! Кому какое дело до девичьей фамилии. Господин Егошин! Вы же не разобьёте сердце бедной девушки…

Никакой реакции. «Он бы не пришёл сюда, если бы правда решил расстроить свадьбу», — сообразила госпожа Вельде. Ему было что-то нужно. Надо было только понять — что. И понять быстро.

— А если её мать окажет вам важную услугу?

Егошин, не отпуская складку второго подбородка, хмыкнул. Пальцы его всё теребили неподатливый цветок.

— Я свой человек в доме княгини Солоухиной.

Никакой реакции.

— Она страшно богата.

Эффект был тот же: ноль.

— Её единственный наследник — господин Бурмин. Пока что.

— Не знаю, госпожа Вельде. Не знаю… Какой мне от этого толк?