— С какой стати я должен вам что-либо объяснять?

— С какой стати — нет? Если вы ни в чём не виноваты, я сделаю всё возможное, чтобы вас примирить.

Позади них сверкнул грозной насмешкой голос Алины:

— Так вы тоже не поверили этой маленькой лгунье?

Алина подошла и встала между ними:

— Здравствуйте, господин Бурмин. Приятная неожиданность, что вы на стороне…

— Я ни на чьей стороне. Граф Ивин лишь просил меня быть его секундантом.

— Я хотела сказать: на стороне здравого смысла.

— И как секундант я ищу возможность примирить противников до поединка.

Мишель вдруг отодвинул сестру:

— А кто говорит, что я хочу мириться?

Бурмин видел, что бешенство его было неподдельным.

— Меня обвиняют — и в чём! — Мишель был оскорблён до глубины души. Бурмин это видел — и верил; нахмурился. — Мне всё равно, — брызгал слюной Мишель. — Погорячился граф Ивин или обдумал оскорбление хладнокровно. Я не собираюсь этого сносить.

— Я вас не обвиняю. — Бурмин прямо глядел Мишелю в глаза. — И даже больше: мадемуазель Новикова вас ни в чём не обвиняет.

— О, как мило с её стороны, — ядовито пропела Алина. — Она лишь стравила…

— Я не думаю, что таково было её намерение, — перебил Бурмин.

— Ой-ой. Просто так вышло, — издевательски изобразила легкомыслие Алина.

— Вы совсем не тревожитесь за брата? — поразился веселию Алины Бурмин.

Та с улыбкой взяла Мишеля под руку, улыбнулась и Бурмину:

— Нет. Он прекрасный стрелок. Можете ли вы сказать то же самое о графе Ивине?