Жена встала:

— Ты, как всегда, рисуешь всё мрачными красками. Шесть лет назад все вы шокировались, что он назвал себя императором, и тоже ждали худшего.

— Шесть лет назад нам не требовалось ополчение и дополнительный набор рекрутов.

— Ах, оставь. Ты тревожишься больше, потому что сейчас твоя ответственность больше. А кончится опять, как шесть лет назад: мы здесь даже не заметим.

— Хотел бы я, чтоб ты была права.

Мари взъерошила ему волосы, поцеловала в темя, где осторожно проглядывала розовая плешь — Мари умилилась и ей, как очередной слабости любимого человека:

— Я права.

— Это место при штабе, которое я предлагаю для Алёши, оно прежде всего безопасно. У твоей maman не будет повода упрекать нас в недостатке заботы.

Мари вздохнула:

— Во-первых, про войну она не поверит. А во-вторых, повод у неё всегда отыщется. Нет, это — во-первых.

День рождался. Бурмин смотрел на его рождение, наслаждаясь каждой минутой облегчения, которое оно приносило. Быстрее билось сердце. Отпускала ломота в костях. Сужались зрачки. Волны и каскады запахов стихали и гасли. Мир пах лишь влажными травами, землёй да далёким горьким дымком жилищ. Туман был плотным: ни леса впереди, ни дома позади, точно их и не было. Проступали только ближайшие кусты. Точно за ночь всё в мире стало океаном мглы, а теперь формы рождались заново.

Он слушал, не стукнет ли вдали экипаж. Не зашуршат ли шаги посыльного с ответом. Он всё ещё ждал.

Сонно попробовала голос первая пробудившаяся птица. Звук был глухой, быстро погас, как в войлоке.

— Я не понимаю, — прошептал туману Бурмин.

Письмо перехватил муж? А хоть бы и муж. Алёша — и его семья тоже. Облаков должен был встревожиться и поспешить. Но не было и Облакова.

— Бурмин! — глухо донёсся из-за колышущейся стены тумана голос Алёши. — Чего мы ждём?

Утренняя тишина больше не оставляла надежды.

Бурмин поднял нож и надрезал себе ладонь. Выступила, побежала кровь. Он подошёл к кустам, провёл мокрой ладонью по мокрым листьям, влажный их запах тут же потемнел, стал железным.

Бурмин обмотал порезанную руку шёлковой косынкой. Скорее всего, не поможет. Что ж… Мы рождаемся и умираем в одиночестве и в жизни должны принимать помощь других таких же одиноких существ как подарок, которому следует удивляться и радоваться, но ожидать и рассчитывать на него — никогда.