И действительно, по инициативе правительственных органов, монархических и либерально-буржуазных партий в Российской империи проводились патриотические манифестации и собрания, на которых представители торгово-промышленной буржуазии, помещиков и духовенства, интеллигенции выступали с верноподданническими воззваниями и призывали встать на защиту «Царя и Отечества», отбросить классовую враждебность между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Такие демонстрации проходили в начале войны и в различных местах Беларуси[1424]. Так, вслед за Петроградом и Москвою в Минске, Могилёве, Пинске, Гомеле, и в других городах и местечках Беларуси прошли богослужения, собрания, где декларировалась готовность к самопожертвованию во имя государя и Отечества[1425]. Средства массовой информации были переполнены сообщениями о детях и подростках, что самовольно покинули родной дом, чтобы попасть на фронт[1426].

Но, несмотря на вышесказанное, в первые дни после начала мобилизации государственные и военные лица просто не предусмотрели того, что в военное время могут быть люди, которые сознательно и без принуждения желают исполнить свой общественный долг. Только с середины июля 1917 г. окончательно был решён вопрос с механизмом призыва на воинскую службу добровольцев. 23 июля 1917 г. правительство окончательно утвердило правила о зачислении добровольцев на службу. Круг потенциальных желающих служить был существенным образом сужен, в первую очередь за счёт запрета военнообязанным идти в добровольцы. Большая часть их состояла из ратников II разряда, студентов, что имели отсрочку, и лиц, которые принадлежали к национальностям, освобождённым от призыва.

С июля 1917 г. запись добровольцев стала проводиться исключительно областным комитетом по формированию революционных ударных батальонов Северного фронта и комиссарами, прикомандированными по согласованию с этим комитетом в разные города[1427]. К этому времени не были редкими случаи, когда отдельные чиновники, не имея никаких полномочий, самовольно набирали тех, кто желал идти на фронт, но, не имея указаний, куда необходимо переправить набранных людей и из-за отсутствия еды бросали их на волю случая.

Следует отметить, что в то время, когда значительное количество молодёжи, которая имела отсрочку или освобождение от службы, сознательно стремилась на призывные пункты для записи в добровольцы, многие из их соотечественников, наоборот, уклонялись от призыва. Много в каких деревнях и городках люди массово доносили на соседей и знакомых, которые избежали призыва или дезертировали из армии. Таких доносов в 1915 г. было настолько много, что военный министр А.А. Поливанов пришёл к выводу: министерство внутренних дел придаёт слишком много внимания уклонению от призыва, и написал про это министру внутренних дел [1428].