Вангелия застыла на пороге, увидев, что Андонис сидит, понурившись, на коробке, обхватив руками голову, а вокруг него весь пол усеян консервными банками и пустыми коробками. Отшвыривая их ногами, она прошла по комнате. Андонис умоляюще посмотрел на нее.

— Ни о чем меня не спрашивай, — пробормотал он.

— Открыть окно?

— Делай что хочешь.

Вангелия не знала, как поступить. Она стояла рядом с ним среди банок с яркими этикетками.

— Сядь, — сказал он. — Не смотри на меня так.

Что ни предприми, беды не миновать. Воздух пропитан пылью, нечем дышать. На тебя устремляется поток консервных банок — этой гнили, и ты погружаешься в него. Гнилью отдают твои слова, вещи, мысли. Нет ничего настолько стойкого по своей природе, что со временем не распространяло бы удушающий запах тлена. Омерзительная вонь бьет тебе в нос; в горле щекочет.

— Зачем ты это сделал? Разве ты не знал, что они испорчены? — спросила Вангелия с убийственным простодушием.

— Молчи. Если хочешь, сядь рядом…

Вангелия отпихнула ногой несколько банок. Какой страшный грохот! Она хотела сесть на коробку, но споткнулась о банку, покатившуюся по полу. Потеряла равновесие, налетела на другую и чуть не упала. Андонис вскочил, чтобы подхватить ее, но ноги его не держали. Он шатался, как пьяный, наступая на консервы, и наконец рухнул на пол. Жестянки стукнулись друг о дружку, и затем наступила тишина. Андонис очутился около Вангелии. Это уже совсем ни к чему.

Ты ушибся? Который час? Ты можешь пролежать так годы, зарасти паутиной вместе с этими банками. У ног Вангелии — тупая морда бразильского быка; он уставился на нее с мольбой, высунул язык, наверно, чтобы полизать ее туфли.

— Значит, вся наша жизнь в этих консервах? — спросила она. — И теперь мы погибли?

— Не знаю. Я просил тебя помолчать…

Она положила руку Андонису на плечо, потом погладила его по волосам, и ему вдруг показалось, что таракан с длинными лапами решил вздремнуть у него на голове — он отпрянул назад. Гниение и позор, как смерть, неотвратимы.

Долго оплакивал Андонис эту груду железа. Вдруг он выпрямился и сказал Вангелии:

— Вставай, пойдем.

— Куда?

— К врачу. Чтобы сегодня же разделаться…

Она вся съежилась… Андонис, спотыкаясь, раскинув руки, приблизился к ней.

— Из-за того что твои консервы никуда не годятся, я должна отказаться от ребенка?