На лестнице раздались шаги. Спускалась Лукия: в руках у нее был тяжелый узел. Ее лицо, выглядывающее из-за поднятого воротника, было очень бледно. Когда она проходила мимо его окна, Ангелос заметил, что из узла торчат бумаги и книги. Едва волоча свою ношу, она пересекла двор и скрылась в прачечной. Потом появилась в дверях и остановилась, словно ожидая чего-то. Вскоре из трубы повалил густой черный дым.

— Мои книги!.. — прошептал Ангелос.

Дым стал гуще. «Это мои книги, я видел рулон с чертежами!..» Лукия не спеша вышла из прачечной; лицо у нее было жестокое, руки засунуты в карманы, от ее отчаянной решимости бросало в дрожь. Она упорно стояла на месте, словно карауля огонь. «Какое зло я ей причинил?» Дым уже проник в комнату. Ангелос не отходил от окна, хотя у него щипало в носу и слезились глаза.

Во двор выскочил Андонис. Лукия его окликнула. Он в растерянности приблизился к ней.

— Сколько дней я ждала тебя… — сказала она.

— Я не мог, не было времени…

— Это ведь тоже работа, я бы тебе заплатила.

— Что ты жжешь?

— Старую рухлядь, чтобы не мешалась.

— Никто с ним не видится. Я узнавал всюду…

— Теперь уже он мне не нужен.

Андонис ушел. Дым стал еще гуще и черней. Лукия не оглядывалась, не смотрела на прачечную. Во двор спустилась Измини. Она застыла в недоумении, глядя на облако дыма и Лукию. Дождь усилился. Измини словно заподозрила что-то.

— Ты разожгла огонь?

— Да, — сухо ответила Лукия.

Измини направилась к прачечной, и Лукия заняла прочную позицию в дверях. Но Измини в гневе набросилась на нее, оттащила в сторону и стала гасить огонь.

Ангелос готов был распахнуть окно и выпрыгнуть во двор, но его остановила мысль, что нелепо и опасно вот так, вдруг, попасться людям на глаза. «Сейчас, когда твои книги в опасности, ты прибежал. А почему ты не открыл дверь, когда я стучала к тебе?» — спросит Измини, и тогда Лукия будет вправе сжечь все его книги. Дым заполнил комнату. Ангелоса душил кашель. Испуганный, он бросился на кровать и спрятал лицо в одеяло. У этого дыма запах катастрофы. Значит, опасность многолика.

Лукия стояла с победоносным видом, словно она уже сделала свое дело. Потом она пригладила волосы, одернула пальто. Из прачечной доносился приглушенный голос Измини.

— Он вернется, и ему все это понадобится.

— Так нужно было. Я уже не в силах ждать, прощать, жалеть… — И под проливным дождем она направилась к воротам.

Вскоре в дверях прачечной появилась Измини; волосы у нее были взлохмачены, она прижимала к груди несколько книг. А земля у ее ног была покрыта обгорелой бумагой, пеплом, черными потоками воды. В бессилии опершись о косяк двери, Измини беззвучно плакала. Вся она была пропитана дымом и одиночеством, навеваемым дождем.