— Несколько ночей я провел на улице, а потом пришел к Статису…

— Сюда, во двор?

— Да. Спасибо тебе за то, что ты спасла мои книги. Видишь, я знаю все.

— А к чему ты ломал комедию? Ты боялся меня?

— Нет, самого себя.

— Говори ясней, я не понимаю. Неужели так трудно было передать мне: «У меня все в порядке. Я не хочу тебя больше видеть, перестань справляться обо мне…»

— Это было бы неправдой…

— А если бы ты знал, что я сижу где-то голодная, что мне необходима помощь, что меня может приободрить лишь одно твое слово, один твой взгляд, и тогда бы ты не ударил палец о палец?

Откуда доносится ее голос? Ангелос потерял чувство пространства, он не решался даже протянуть руку, опереться на что-нибудь. Наконец он заговорил медленно, словно обращаясь к самому себе:

— В тот дождливый вечер я пришел попросить у тебя помощи. Когда я увидел тебя, я не нашел в себе силы сказать, что мне некуда деваться. Ты, конечно, поняла, что меня терзает страх, но я не решился признаться тебе и в этом. Рядом с тобой я оживаю. Мне важнее было увидеть тебя, чем найти с твоей помощью какое-нибудь пристанище. Как только я почувствовал, насколько глубоко ты взволнована, я предпочел уйти. Потом из-за стыда перед тобой я скрывал, что нахожусь во дворе своего дома. Через щелку в ставне ежедневно наблюдал я за вами. Как я хотел окликнуть тебя! Но стоило мне взяться за засов, как руки переставали меня слушаться. Мне нечего было тебе предложить, кроме тревоги и самоуничижения, ведь я стыдился даже самого себя. А если бы я открыл дверь, что мог я сказать тебе? Тяжело просить всегда только о помощи… Мы оба задали бы тот же вопрос: «До каких пор?» Что я мог тебе дать?

— Об этом судила бы я сама.

— Помнишь наш разговор? Люди в своих взаимоотношениях исходят обычно из какого-нибудь общего идеала, стремления, мечты…

— Для дружбы это необходимое условие, а я люблю тебя, — сказала Измини.

— А так как я тебя тоже люблю, наши притязания еще бо́льшие, мы хотим строить вместе жизнь.

— Но так мы оба лишаемся этой возможности. В конечном счете каждый человек приговорен к смерти. Она неизбежна. Но никто не знает, когда будет приведен в исполнение приговор.

— Как ты сказала, Измини?

— Все люди приговорены к смерти, но они не расточают понапрасну свою жизнь. Они живут и даже стремятся жить как можно лучше…

— Ты, Измини, ошибаешься. Это совсем другое дело. Твое обобщение опасно упрощает проблему. Я не боюсь смерти, но я не хочу, чтобы меня расстреляли.

— Поэтому ты должен спастись, выжить.

Глубоко вздохнув, Ангелос с трудом продолжал: