Прошел полдень, наступил вечер, а Ангелос не вставал еще со стула. Он не растерял своих знаний, помнил все, и его руки, которые он много лет считал никчемными, проводили прямые линии и делали точные чертежи. Изучая анатомию здания, точно играешь в увлекательную игру или отдаешься во власть прекрасной музыки и вместе с тем многое постигаешь. Создавать своими руками что-нибудь полезное — это самое прекрасное, самое нужное дело! Пусть льется пот и голова раскалывается от напряжения. Приобретя равновесие, здание стоит и охраняет жизнь. И, если строитель умер, заключен в тюрьму или даже расстрелян, здание продолжает стоять, потому что бетон, железо и камни связаны так крепко между собой, что выдержат сто, двести и тысячу лет. «Я всегда преклонялся перед миром конкретных материальных вещей и мечтал что-нибудь построить. Я бы умер, если бы оказался не способным на это. Окончил бы, пожалуй, жизнь самоубийством или впал бы в полный маразм. Я сам чуть не привел в исполнение приговор, вынесенный мне заочно. Нередко приходил я в отчаяние, считая, что ничего не смогу или не успею создать и что лишь влачу жалкое существование, находясь вечно во власти страха. Сейчас наступил для меня переломный момент».

Сумерки еще не сгустились, но уже подкрались ужасы ночи. «Уходи» из записки Измини жгло, как раскаленный гвоздь. «Если и она меня гонит, значит, мне некуда уже идти. Я погибший и совсем бесполезный человек, раз меня карают даже те, кто жертвовал ради меня своей жизнью. Измини устала, быть может, она чувствует ко мне отвращение, презрение, хоть и понимает, что я не в состоянии предложить ей ничего и даже не могу разделить с ней ее мечту. Я не сумел, по-видимому, дать Измини понять, насколько сильно я ее люблю».

Подступил мрак, в нем потонули чертежи и расчеты. Тогда только Ангелос лег на постель; голова его пылала, а тело приятно ломило от усталости, которую принес день плодотворной работы. Отдельные вечерние звуки долетали до террасы. А он продолжал размышлять над тем, как построить новое здание.

Вскоре по лестнице поднялась Измини. Она подала Ангелосу условный знак, и ее шаги не испугали его. Раздался тихий стук в дверь, но он не встал, не открыл ей. «Может быть, пока еще нельзя, а может быть, я уже не имею права». Ее записка, написанная крупными буквами, стояла у него перед глазами. Дверь осталась запертой. Пусть она знает, что он следует ее приказу, подвергается суровому, назначенному ею наказанию. А ему так много надо было бы рассказать ей сегодня о своей работе!

— Открой мне!