— И самое скверное, что себестоимость продукции у нас остается все еще очень высокой, — сказал в заключение Андонис.

— Значит, мы идем ко дну?

— Нет, брат, это обычные трудности, с какими сталкивается каждое предприятие… Не забывай, что мы делаем лишь первые шаги и что начали мы с крох.

— То есть нам позарез нужны деньги, — сделал вывод Евтихис. Он не мог понять, почему после двух недель напряженной работы, при строжайшей экономии, не положив в карман ни драхмы, они задолжали еще больше. Странное дело! Андонис утверждал, что секрет — в себестоимости продукции и что необходимо более рационально организовать производство. «Ну что ж, пусть попробует, а мы поглядим, что из этого выйдет».

В понедельник утром Евтихис решил собрать рабочих и поговорить с ними начистоту — ведь перед ним были свои люди. У предприятия, начал он, неожиданно возникли трудности; чтобы расплатиться с долгами, нужен целый воз денег; дело это было затеяно, добавил он в заключение, чтобы все тут добывали себе хотя бы сухую корку. Поэтому они должны помочь ему: работать еще больше, чтобы сообща преодолеть трудности, иначе им всем придется плохо.

Все выслушали его молча, не выражая ни волнения, ни сочувствия, и с суровыми лицами, в молчании приступили к работе. Андонис не переставал твердить Евтихису, что это временное отклонение и скоро наступит взлет.

— Всякое предприятие обязательно испытывает как взлеты, так и падения, оно словно качается на волнах.

Евтихис в ответ на это заметил:

— Да, но разве знаешь, подымет тебя волна или обрушится на тебя и бросит в пропасть?

Андонис преподал ему небольшой урок, объяснив, что издержки производства в мануфактуре всегда высокие, а оборот основного капитала, входящего в стоимость продукции, происходит медленно.

— Ну и пиши об этом в своей статье, меня это ни чуточки не интересует, — проворчал Евтихис и ушел на свидание с Тодоросом. Вот кто мог бы помочь им. Андонис избегал обращаться к этому человеку, но заем всегда хорош, из чьих бы рук он ни был получен.

На другой день Эльпида явилась в мастерскую раньше всех. Она уже была у станка, когда в цех вошел Евтихис.

— Я вижу, ты ходишь сам не свой. У тебя трудности, так ты сказал нам… — сбивчиво заговорила она.

— Да, разные неполадки. Но не беспокойся… Если даже мне всех придется уволить, тебя я все равно оставлю. Ты молодчина, научилась хорошо работать.

— Я вот принесла тебе… — робко сказала она и достала из кармана четыре лиры и завернутую в платок золотую цепочку, его подарок.

— Зачем? Это твое.

— Теперь тебе может пригодиться.