— Человек не создан для того, чтобы жить обреченным на молчание, — сказал Ангелос, и Измини засмеялась. А он добавил: — Когда человек живет сам по себе, он превращается в простейший организм.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь? — спросила Измини.

— Конечно, у меня есть для тебя полезная, но утомительная работа.

— Какая?

— Сиди здесь. Тебе она знакома, это необычайно ответственная работа.

Он работал непрерывно до позднего вечера, не отрывался от чертежей даже в сумерки. Когда совсем стемнело, Ангелос и Измини вышли на террасу и сели на перила.

— Через две недели я закончу, — с уверенностью сказал он…

На следующей неделе атмосфера в мастерской Евтихиса еще больше сгустилась. Недовольство и ропот все возрастали. Иорданис теперь уже не рассказывал во время перерыва забавных историй, не слышно было острот и шуток. Но до белого каления Евтихиса доводило постоянное перешептывание. При виде его рабочие замолкали, обменивались взглядами. «И здорово же мы влипли». Но «финансовое затруднение» неожиданно уладилось: в понедельник Тодорос дал новый заем. Евтихис плакался, умолял, из кожи лез вон и наконец, подписав несколько документов, таких же, как прежние, получил деньги.

«Все в конце концов утрясется, — думал он, — самое главное, чтобы работали станки». Он холодел при мысли, что может прекратиться этот гул, звучавший для него, как прекрасная музыка. Если замрет жизнь в мастерской, он этого не переживет. Андонис морочил ему голову бесконечными разглагольствованиями о себестоимости и причинах неудачи; виноваты, по мнению Андониса, были условия времени, система импорта, конкуренция. Но он прекрасно знал, что система импорта, конкуренция существовали и прежде. Поэтому болтовню Андониса он ни во что не ставил и был уверен, что стоит им поднажать, как дело пойдет на лад. «Я предпочитаю, Мэри, подохнуть на работе, а не с горя или от разрыва сердца», — говорил он жене. Благодаря займу он выплатил рабочим половину жалованья за прошедшую неделю… Если бы тетушка Стаматина не была его матерью, он бы показал ей, где раки зимуют. А стоило Фанису раскрыть рот, как его буквально трясло от негодования. Несколько раз Андонис пытался втолковать ему, что люди правы, требуя вознаграждения за свой труд, но он ругал Андониса на чем свет стоит.

В следующую субботу события развивались приблизительно так же, как в предыдущую, но рабочие уступили, получив опять половину денег.

— За этими воротами вас ждет безработица! — кричал Евтихис, встав на ящик.

Обстановку разрядил немного Андонис; он произнес небольшую речь о гибельной конкуренции с крупными промышленниками и о том, что мелкие предприятия должны непременно выжить.