Отведя рыдающего Уильяма Генри Деверо Старшего в квартиру мамы, я прибыл в кампус ровно с таким запасом времени до семинара, что успел пролистать газету в сравнительном уединении мужской уборной на первом этаже корпуса современных языков. Благодаря вчерашней гибели утки и моей возрастающей славе сюжет о происшествии в аудитории Тони Конильи отодвинулся в нижнюю часть второй страницы. К счастью, фотографий Тони или Йоланды Экклс там не было. К сожалению, газета все же опубликовала заявление молодой женщины, будто она — любовница профессора Конильи и верует, что он Господь, он говорил с ней в ее снах и бреду. Джун Барнс, глава комитета по сексуальным домогательствам, заверила университетского репортера, что инцидент расследуется, хотя и отметила при этом, что у молодой женщины имеется психиатрический диагноз. Что думает по этому поводу сама Джун? Она знакома с профессором Конильей вот уже двадцать лет и с уверенностью может сказать, что он не Господь Бог. На вопрос же, считает ли она профессора Конилью одним из тех преподавателей, кто рассматривает студентов женского пола как «ресурс для поиска потенциальных сексуальных партнеров» (цитата из идеологической статьи, опубликованной в университетском журнале, с которым сотрудничает Джун), она ответила губительной для профессора репликой «без комментариев». И все же, учитывая стандарты нашей университетской газеты, это еще довольно безобидно.

В самом низу первой страницы обнаружилось добавленное в последний момент объявление о голосовании по забастовке с просьбой всем сотрудникам явиться.

Как только я пришел к выводу, что нынче никто из студентов не заговорит, один из старшекурсников произнес:

— Простите, что отклоняюсь от темы, но правда ли, что мы, возможно, не сумеем закончить курс?

— Правда ли, что вас уволили за убийство уток? — подала голос другая студентка, видимо сочтя, что если отклонение от темы допускается, то найдется еще немало предметов для обсуждения. По ее интонации я не мог угадать, довольна она тем, что меня уволили за убийство уток, или огорчена.

— Я слышала, баскетбольный матч на ослах отменили, — добавила еще одна студентка. О, вот об этом я не слышал.

Внезапно все заговорили одновременно. Класс ожил и сдвинулся с места — жаль, не в том направлении.

— Тема сегодняшнего занятия — рассказ Соланж, — напомнил я, и в ответ все, даже сама Соланж, нахмурились. События реального мира, столь драматически кульминирующие, казались моим новичкам-писателям куда более интересными, чем скверно выдуманные истории. Я бы хотел им напомнить, что так быть не должно, они же пришли сюда учиться именно тому, как создавать вымышленные истории, более захватывающие, чем реальная жизнь. И если какой-то вымысел придаст волшебства реальной жизни, из этого вовсе не следует, что реальность по природе своей более чарующа, чем искусство.