План Господа
Постепенно стало ясно: Норберт даже не притворяется, будто его интересует что-то, кроме секса. Он не согревал ее. Никаких конфет для Бетти. Никаких разговоров о любви, никакого притворства. Они не ходили пить газировку, не катались по живописным местам, не ходили в кино в дни, когда показывали новый фильм, и даже не слушали радио, когда он останавливал машину. Он тут же переходил к делу. И это не могло понравиться Бетти, хотя она по-прежнему была не против того, чтобы запрыгнуть к нему на заднее сиденье. Однажды ночью ей удалось его притормозить. Все шло хорошо, ей становилось все жарче и радостней, но вдруг дверь машины открылась, и Норберт мгновенно соскользнул с Бетти. Во время соития он был прижат к двери, а его голова – к окну. Дверь, к сожалению, открылась, когда он менял позу и оказался между ее грудей. Он съехал с ее тела и, размахивая руками, упал животом на скользкую дорогу. Бетти было подумала, что защелка двери открылась сама по себе, но снаружи кто-то произнес:
– Не уделите ли мне минутку, чтобы я мог рассказать о плане Господа для вашей души?
Делегация
Луис не хотел оставлять своих лошадей. Мозес лежал с больной ногой. Их требовалось уговорить. В противном случае делегация, направляющаяся в Вашингтон, состояла бы всего из трех человек – Джагги Блу, Милли Клауд и Томаса Важашка. Они получили предложение остановиться в доме Рут «Ондатры» Бронсон. Она была исполнительным секретарем Национального конгресса американских индейцев и заправляла всей связанной с ним кутерьмой из своего дома, потому что у этой организации еще не хватало средств на офис в Вашингтоне. Вскоре после того, как они согласились, она сообщила, что все-таки не сможет их принять. Ужас. Но они нашли дешевый отель.
– Не думаю, что у меня получится, – проговорила Милли, обращаясь к Джагги. – Я не смогу спокойно сидеть перед кучей сенаторов. Я не доверяю своему голосу.
– Вы когда-нибудь раньше теряли голос?
– Нет. Но я могу что-нибудь ляпнуть.
– Такое с каждым может случиться.
– Мои ляпы просто ужасны.
Джагги умолкла. Милли действительно порой говорила вещи, которые оскорбляли людей или выводили их из себя. Что, если она скажет нечто подобное какому-нибудь сенатору и тем все испортит?
– А не могли бы вы сами рассказать на слушаниях о моем исследовании? – спросила Милли.
– Нет, черт возьми, – отрезала Джагги. – Я уже и так готовлюсь к тому, чтобы прочитать заявление Томаса, если он потеряет голос. Я совсем растеряюсь, коли мне придется думать и о вашем выступлении тоже.