Потолок

Потолок

Две женщины лежали в постели и разговаривали, глядя через окно в туманное серое небо. Навестив Томаса и убедившись, что ему намного лучше, они купили овсянку. Каждая съела по целой миске с маслом, сахаром и корицей. Их желудки наполнились и потеплели. Холод стал не так заметен. Они были довольны жизнью. Милли заговорила о занятиях, которые она будет посещать в следующем семестре. Патрис долго слушала названия предметов.

– Что мне нужно сделать, если я захочу стать адвокатом? – спросила она, наконец.

Милли ей рассказала.

Между их словами то и дело наступали паузы, пока они просто лежали, плывя по течению времени. Иногда им казалось, будто они спят и разговаривают во сне. Наконец, и Патрис была в этом уверена, Милли окончательно отключилась, задышав медленно и глубоко. Теперь Патрис тоже могла задремать. Когда она погружалась в сон, из тьмы ночи возникло лицо Лесистой Горы. Резко дернувшись, Патрис пришла в сознание. После того случая в Вашингтоне, когда она в полусне вспомнила о нем, ей удавалось не думать о Лесистой Горе. Но все же они занимались любовью и смотрели друг другу в глаза. Они играли в детей и умывали друг другу лица снегом. Она любила его. Не так ли? Впрочем, откуда ей было знать?

Если бы Бетти Пай была рядом, она могла бы у нее спросить. Но не у Милли. У нее она спросить не могла. Поэтому Патрис продолжала размышлять о своих чувствах. Патрис не была, как она слышала в одном фильме, охвачена бурей чувств. Нет, она не хотела строить жизнь по лекалам, позаимствованным из фильмов. Она хотела точно знать, за кого ей следует выйти замуж. Разве это не должно быть очевидным? Возможно, подумала она, когда Вера вернется домой, все прояснится. Патрис не могла уйти, пока это не произошло. Все зависело от возвращения сестры. Да, Вера прояснила бы все.

Она снова задремала, а затем опять вздрогнула и проснулась. Ее глаза распахнулись, и она посмотрела в серое пространство перед собой. Патрис никогда не позволяла себе думать о том, что Вера может не вернуться. Она знала, как и Жаанат, что Вера жива и вернется. Где-то внизу проехала машина, и лучи ее фар закружились по потолку, который, как теперь заметила Патрис, был не гладким и бледным, как стены комнаты Милли, а потрескавшимся, облупившимся и зловещим от подступавшего к нему мрака. О, почему он выглядел именно так? Увиденное заставило ее подумать, что она может ошибаться. Что Вера может не вернуться домой. В ее душу закралось горе.

Чертов потолок, подумала Патрис, не хватает еще большого уродливого паука, который бы по тебе прополз. Мне нужно посмотреть на что-то, мерцающее в ночи.