– Старина Родерик? Из школы-интерната?
– Он бродит поблизости. Не в плохом смысле. Он вселяет страх божий в Лабатта.
– Так вот почему он так ударился в религию. Джагги говорит, Лабатт теперь каждый божий день ходит на мессу и всегда причащается. Он хочет устроиться дворником при церкви и убирает снег на ведущей к ней дороге.
– Ну и дела, я буду скучать по Лабатту с его мрачными предсказаниями.
– Не волнуйся, – ответил Луис, – ты еще увидишь его, и у этого парня всегда найдется для тебя мрачное предсказание.
– Я скучаю по своей маленькой совушке, – сказал Томас. – По той, которая жила у меня в качестве домашнего питомца. Она свила гнездо в остове крыши сарая.
Луис недоуменно взглянул на него.
– Под самой стрехой, – пояснил Томас и помолчал. – В нижней части стропил, – добавил он тихим голосом.
Медвежий череп на дереве, выкрашенный в красный цвет и обращенный на восток
Лесистая Гора прошел мимо медвежьего черепа и понял, что таким способом Жаанат хотела его поблагодарить. Патрис еще не вернулась с завода, и ему хотелось навестить Арчилла. Когда он приблизился к дому, он услышал внутри чей-то плач. Или это был смех, а может, то и другое? Он постучался, а затем открыл дверь. Вера и Жаанат наблюдали, как Арчилл вставал на расстеленной на полу медвежьей шкуре, выпрямлялся, покачивался и вновь обретал равновесие. Но каждый раз, когда он пытался сделать шаг, он шлепался на шкуру и издавал булькающий смех. Увидев Лесистую Гору, он раскинул руки и издал детский возглас любви. Вера, заплаканная и безмолвная, уставилась на Лесистую Гору, когда увидела реакцию ребенка.
– Арчилл, – произнес Лесистая Гора, подхватывая малыша на руки и глядя только на него. – Арчилл, мой мальчик.
Жаанат шепнула Вере:
– Видишь, я тебе говорила.
Вера встала и поставила воду кипятиться.
– Его зовут Томас, – проговорила она, обращаясь к Лесистой Горе.
Лесистая Гора не обратил на нее внимания, продолжая играть с ребенком в какую-то свою детскую игру. Вера подала чай Лесистой Горе и взяла малыша на руки, чтобы поиграть с ним в углу, на кровати. Ребенок вырывался из ее объятий, выражая желание вернуться к Лесистой Горе. Когда мальчик быстро пополз к нему по медвежьей шкуре, губы Веры дрогнули. Такая сильная решимость выглядела комичной, но все было не так просто.
– Я тебе говорила, – повторила Жаанат.
– Теперь вижу, – отозвалась Вера. – Он любит этого человека больше, чем меня.