Сложность положения для России заключалась в том, что ни отречься от исторических преданий по отношению к христианам, ни отказаться от притязаний на Проливах она, очевидно, не могла. С другой стороны, Россия не была заинтересована давать повод к европейскому вмешательству. Нелидов предлагал: дружелюбно отнестись к новому государственному строю Турции, избегая действий, способных помочь Германии выступать в роли ее защитницы; христианам – внушать терпение, осторожность и согласованность действий. Если взамен территориальных уступок Порта потребует упорядочения финансовых обязательств, принятых по Берлинскому трактату Болгарией, Сербией и Черногорией, этот мирный дележ европейской Турции дал бы России предлог предъявить требования относительно Проливов. Взамен Петербург мог бы облегчить Порте уплату военного вознаграждения. Такой сценарий позволил на время смягчить остроту Восточного вопроса. Окончательное его решение – прекращение турецкого владычества в Европе – Нелидов считал возможным только в результате общей войны.

На встрече с Эренталем в Бухлау 2–3 (15–16) сентября Извольский предложил «в духе дружеской взаимности» обсудить вопросы о Проливах и об аннексии. Таким образом, речь шла о взаимных компенсациях, причем одним из обязательных условий Извольский называл провозглашение независимости Болгарии. Однако план русского министра – мирно решить вопрос о Проливах, договорившись с европейскими державами, – был не реален в своей основе.

Честолюбивый, энергичный и ловкий, но не дальновидный и не проницательный дипломат переоценил свои способности и недооценил противника. Он не предвидел, что Вена пойдет на сепаратные и опережающие действия, и к тому же разоблачит тайную сделку Эренталь же после свидания с Извольским встречался в Будапеште с кн. Фердинандом. Сообщив в общих чертах о беседе с русским министром, он постарался внушить ложную мысль, будто Петербург отрицательно отнесется к болгарской независимости, подстрекал не упускать момента для достижения своих целей и дал понять, что Вена вскоре провозгласит аннексию. Таким способом он добивался создания прецедента нарушения Берлинского трактата со стороны Болгарии, чтобы затем свалить вину на нее[857].

Извольский тем временем отправился в турне по европейским столицам готовить почву для выгодного, как он считал, для России решения проблем. Его план состоял в том, чтобы дать Австрии объявить об аннексии, а затем, как он выразился, выступить с «циркулярной депешей в горчаковском стиле» и потребовать созыва европейской конференции для пересмотра нарушенного Берлинского трактата. Тогда Австрия оказалась бы в роли обвиняемой, а Россия предстала бы в роли защитницы балканских государств и даже Турции. Для осуществления замысла было важно, с одной стороны, сохранять в тайне то, что соглашение Петербурга с Веной уже достигнуто, а с другой, направить общественное мнение России соответствующим образом. Следовало представить Австрию агрессором, покушающимся на славянские государства (что в действительности и было), а Россию – единственным их защитником (чего в действительности не было)[858].