Англия, не желая допустить преобладания Австро-Венгрии (а следовательно, и Германии) на Балканах, осудила аннексию и выступила защитницей трактатов. Турции она заявила о намерении оказать ей содействие, посоветовав привести в боеготовность расквартированные в европейских провинциях войска. Младотурки лавировали между Германией и Англией в поисках большей выгоды. Россия попыталась организовать союз балканских государств, а на конференции добиваться компенсаций для Сербии и Черногории. Австро-Венгрия вначале категорически отказалась участвовать в конференции, где бы встал вопрос об аннексии, но позже согласилась, при условии, что она проштампует свершившийся факт.
В декабре 1908 г. Австро-Венгрия сконцентрировала войска на границе с Сербией, провоцируя войну, в которую втянулась бы и Россия. В январе 1909 г. к власти в Турции вернулись силы, ориентированные на Берлин. Переговоры Вены с Портой закончились в феврале 1909 г.: за признание аннексии Австро-Венгрия выплачивала 2,5 млн турецких лир. От Болгарии за прекращение вассальной зависимости Восточной Румелии и проходящую по ее территории железную дорогу Турция потребовала 650 млн франков. Россия отказалась от значительной части платежей по военной контрибуции, причитавшейся после Русско-турецкой войны, и предоставила Болгарии заем на льготных условиях, материально обеспечив ее новый статус.
25 февраля (10 марта) 1909 г. Сербия выступила с обращением к державам, указывая на нарушение ее прав. Берлин категорически потребовал от нее признать аннексию Боснии и Герцеговины, и по совету Петербурга, не готового воевать, 31 марта Сербия отступила. Признание ею аннексии Боснии и Герцеговины лишило Австро-Венгрию повода для нападения. Угроза войны была ликвидирована.
Кризис выявил возросшую напряженность на международной арене, наметившуюся тенденцию к консолидации национально-освободительного движения балканских народов, высветил противоречия внутри союзов держав и повлиял на расстановку сил между ними. Результаты кризиса для России исследователи обычно называют «дипломатической Цусимой», но не менее убедительно звучит его определение как Пиррова победа для Австро-Венгрии и Германии[860]. После кризиса в Берлине отчетливо поняли, что вовлечь Австро-Венгрию в мировую войну можно только с помощью конфликта на Балканах, разменной картой в которой станет Сербия. К аналогичному выводу применительно к России пришли в Лондоне и Париже. Не случайно Л. Альбертини назвал Боснийский кризис «прологом к Первой мировой войне»[861].