О том, что Болгария вот-вот провозгласит себя царством, София известила Петербург 17 (30) сентября, который обеспокоенный срывом планов, попытался убедить Софию отсрочить акцию. Посланнику Д. К. Сементовскому-Курило предписали категорически посоветовать: объявление Болгарии независимым царством не должно ни предшествовать присоединению Боснии и Герцеговины к Австро-Венгрии, ни совпадать с ним, но осуществиться по договоренности с Петербургом после пересмотра Берлинского трактата. Инструкция, однако, не могла приостановить хода событий: «заветная мечта князя Фердинанда сбылась» – вскоре сообщил посланник. 22 сентября (5 октября) Франц Иосиф I издал рескрипт об аннексии Боснии и Герцеговины, в тот же день последовало провозглашение независимости Болгарии[859], а 24 сентября (7 октября) – объявление о воссоединении Крита с Грецией.

Турция выступила с нотой протеста. Петербург отчасти поменял тактику, чтобы «ослабить вредные для Болгарии последствия сегодняшнего шага»: Софию предупредили, что о военной помощи России не может быть и речи, но возможно воздействие на Турцию. В МИД рассчитывали повлиять и на русскую прессу, побудив «ставить на первое место, не состоявшееся нарушение Берлинского трактата Болгарией, а предстоящее через 48 часов гораздо более важное нарушение его Австро-Венгрией». В циркулярной депеше российским представителям за границей от 8 октября содержалось предложение «собраться на конференцию для пересмотра Берлинского трактата и установления необходимых компенсаций для Турции, России и Балканских государств».

В документе осуждалась «поспешность и несвоевременность» образа действий Болгарии, но подчеркивалось, что «воссоздание Болгарского царства является завершением исторического дела, за которое Россия пролила столько крови и приняла на себя столько забот». Обращалось внимание на недопустимость в новом договоре «стеснительных для Турции правовых ограничений, встречающихся в Берлинском трактате». Таким образом, четко обозначена позиция правящих верхов России на этом этапе кризиса. Задачу отодвинуть вопрос провозглашения независимости Болгарии на второй план Петербург решил. Но в целом замысел Извольского потерпел сокрушительное поражение: созвать международную конференцию по пересмотру Берлинского трактата и решить вопрос о Проливах не удалось. Вместо этого Россия втянулась в острый международный кризис.

Франция, интересов которой аннексия непосредственно не затрагивала, не возражала против нее, а на запрос Петербурга о международной конференции Париж посоветовал обратиться… в Лондон! Переговоры Извольского там завершились провалом. Ему указали, что время для постановки вопроса о Проливах выбрано неудачно. Официальная позиция Лондона была отражена в секретном меморандуме 1 (14) октября 1908 г., где подчеркивалось, что, не противясь открытию Проливов для военных судов всех держав, Англия считает, что предпосылкой пересмотра их режима должно быть согласие Турции. Выступив в принципе за созыв международной конференции, Лондон выхолащивал проект Петербурга по сути. Италия была против конференции, но в любом случае ставила вопрос о компенсациях для себя.