25 апреля (8 мая) Временное правительство приняло, а на другой день опубликовало обращение о положении в стране и необходимости создания коалиции. В декларацию нового кабинета включили обещание вести «деятельную внешнюю политику», стремясь к скорейшему достижению всеобщего демократического мира. Кроме того, предполагалось вести подготовку переговоров с союзниками в целях пересмотра соглашений на основе декларации от 27 марта (9 апреля)[888]. Милюков лишился министерского поста, но лидеры Совета согласились включить в программу задачу двинуть армию в наступление.

Второй кабинет Г. Е. Львова отличался не только коалиционным характером (в него вошло 5 министров-социалистов), но и выдвижением на первый план другой политической фракции: триумвирата Керенского, Терещенко и Некрасова. Их центральной идеей было использовать сотрудничество с революционно-оборонческими силами для организации наступления на фронте, стимулировать волну шовинизма и на этой основе укрепить государственную власть. Они рассчитывали также, что наступление поднимет авторитет России в Антанте и позволит оградить ее наиболее существенные интересы при ревизии условий передела мира.

Новый министр иностранных дел Терещенко по сравнению с Милюковым был мало подготовлен к руководству дипломатическим ведомством, но умел сотрудничать с министрами-социалистами. В конфиденциальной беседе с японским послом 7 (20) мая Терещенко откровенно разъяснил, что война ни в коем случае не прекратится[889]. Лейтмотивом деятельности нового правительства стала активизация усилий России в военной области. Требование опубликовать тайные договоры Антанты Терещенко решительно отверг[890].

В целях камуфляжа новый кабинет использовал социалистическую терминологию. «Формула мира без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов, – говорил Терещенко, – вполне может обеспечить национальные интересы России… Интернациональный статус, обеспечивающий пользование Проливами всем прибрежным странам, откроет ей выход в Средиземное море. А принцип свободного самоопределения народов будет благоприятствовать России больше, чем Германии, ибо балканские народы, имея свободу выбора, будут гораздо больше стремиться к сближению с Россией, чем с Германией»[891].

Рассуждая о будущем мирном урегулировании с Германией, Терещенко настаивал на недопустимости «явных и скрытых аннексий» с ее стороны, но применительно к Австро-Венгрии на первый план выдвигал принцип самоопределения народов, что позволяло присоединить Галицию к России, создать югославянскую федерацию вокруг Сербии и вычленить из империи Габсбургов другие славянские земли.