Словом, Ибойка отнюдь не была ангелом, совсем нет. Это была белотелая, стройная молодая самка, которая изредка, в лучшие свои минуты, казалась феей, да и то лишь в глазах голодных, жаждущих любви самцов. Что до остальных мужчин, то при встрече с ней они внимательно оглядывали ее, иные даже оборачивались, а рассмотрев, роняли: «Да, дамочка первый сорт!» — и шли дальше.

Такова была Ибойка Келлер, продавщица продовольственного отдела в одном из кооперативных магазинов Кёбани.

3

3

Как все рабочие-холостяки, Йожи Майорош каждый день обедал в заводской столовой, к завтраку же и ужину, на воскресенья и праздничные дни он покупал себе продукты в соседнем кооперативе. Он заходил туда каждый вечер после работы или собраний, случавшихся теперь довольно часто, и брал все необходимое для холостяцкого ужина: свежий хлеб, сухую, или казавшуюся сухой, колбасу, копченый, проперченный, или казавшийся таким, шпиг (он носил следы копчения, но смело можно было утверждать, что еще вчера похрюкивал в хлеву), постную корейку (она-то уж наверняка была постной, ибо мясо плохо откормленной свиньи жирным быть не может) или другую снедь, какую ему хотелось. Первое время он всегда покупал что-нибудь в этом роде, подчиняясь вывезенному из деревни правилу или предрассудку: для рабочего человека настоящая еда — а на этот счет и кузнецы и крестьяне были одного мнения — только хлеб, мясо да сало, да еще, пожалуй, галушки и голубцы, но не с кашей, а с мясной начинкой. Йожи усвоил это еще от своих родителей-поденщиков и от Синчаков — не только хозяина, но и его жены. Она, в свою очередь, унаследовала это от своей матери, жены Михая Дару (а та опять-таки от своей матери, но это завело бы нас слишком далеко). Жена Синчака твердо знала, что для кузнеца и для его парней нужно готовить обеды и ужины посытней и поплотней. Того, кто с утра до вечера орудует кузнечным молотом и воюет с сильными, норовистыми и злыми лошадьми, досыта не накормишь жидким супчиком, зеленой фасолью, кабачками да сливовым взваром, от которого только на двор тянет.

Этот принцип заключал в себе немалую долю истины, да и желудок легко привыкает к одной и той же еде. Вдобавок кузнецы в промежутках между едой нагуливают волчий аппетит (и не удивительно — попробуйте-ка помахать пудовым молотом ежедневно по десять — пятнадцать часов кряду), ведь второй завтрак и полдник у них не в обычае — работа всегда срочная, да и руки грязные, довольно уж и того, что приходится три раза в день тратить время на мытье. Так что кузнецы привыкают к неприхотливости в еде еще будучи учениками подручных. Им редко удается поесть вовремя — не бросишь же недоделанную поковку, да и крестьяне над душой стоят, — поэтому до еды они дорываются до того уже голодные, что только и мечтают поскорей насытиться. И еда, по их мнению, лишь то, что можно кусать и жевать.