Вот это-то убеждение — а годы солдатчины и плена лишь подтвердили его справедливость — и привез с собой Йожи на завод.

И в Будапеште на первых порах он жил именно так. В обед ел то, что можно было получить в заводской столовой, зато завтракал и ужинал по собственному, давно сложившемуся вкусу.

Выбирать Йожи особенно и не выбирал. Правда, и у Синчаков, и даже в бедном родительском доме ему доводилось есть сало получше, колбасу повкуснее и пожирнее, чем здесь, в городе, но, придерживаясь мнения: «Добрый желудок все переварит», он поначалу был доволен и тем, как его кормили в заводской столовой. Ведь если человек ставит перед собой большую цель — сделаться квалифицированным заводским рабочим, он не станет обращать внимания на всякие мелочи, даже если речь идет о собственном желудке.

Так продолжалось еще несколько месяцев, в течение которых Йожи каждый день завтракал или ужинал будапештской колбасой, — она могла называться и дебреценской и чабайской, как угодно, но вкус у нее всегда оставался будапештским. Наконец она до того ему надоела, что не только вида, но даже запаха ее он уже не мог выносить. И не потому, что так уж скверно она пахла, просто опротивела, и все!

Такая же участь постигла и корейку — сперва объеденье, а потом надоела до тошноты, — и толстую колбасу багрового цвета под названием «паризьер», и сардельки, и сосиски — одним словом, все изделия подобного сорта. Их можно есть только с горчицей или с хреном, а он никогда их не пробовал, потому что был воспитан на предрассудке, будто нет ничего на свете лучше вкуса чистого мяса и что лишь те специи хороши, которые его не отбивают, — соль, паприка, черный перец. Наконец в разговоре с товарищем Бенчиком Йожи как-то упомянул, что ему осточертела вся эта еда. Бенчик сказал, что так бывает со всяким, было и с ним в свое время. Все на свете приедается, кроме хлеба и кушаний, изготовленных руками родной матери. А потому Йожи неплохо было бы переменить стол, посоветовал товарищ Бенчик, — надо приобрести примус и готовить себе чай, кофе, покупать сыр, масло, вареные яйца, ягодный джем, рыбу, консервы, свежие фрукты, как другие городские рабочие. Разнообразие в еде тоже ведь дело немаловажное.

Мало-помалу Йожи усвоил привычку покупать себе каждый день свежий хлеб, а к чаю или кофе — свежие булочки и рожки. С детства он считал, что свежий хлеб хорош тем, что он свежий, а черствый тем, что он черствый: у него свой вкус, но вкус отменный. Свежевыпеченный деревенский хлеб по-особенному душист, в нем чувствуется тонкий аромат пшеницы и дрожжей; хороша его хрусткая корочка — она лучше всякого пирожного. В черством же хлебе предпочитают мякоть — теперь уж это не рыхлая масса, дрожжи делают ее рассыпчатой и придают на диво приятный вкус.