В это-то время Головин и был заменен генерал-адъютантом Нейдгардтом, человеком педантического склада ума, более обращавшим внимание на внешность и форму, чем на существо дел.

Нейдгардт был назначен командиром Кавказского корпуса в 1842 году. В начале этого года дела русских на Восточном Кавказе как будто стали поправляться. Начальствовавший в Северном Дагестане генерал Фези нанес мюридам несколько поражений, а в Казикумыкском ханстве генерал князь Аргутинский-Долгоруков разбил наголову самого Шамиля. Чтобы «доконать» имама, генерал Граббе двинулся со своим отрядом через Ичкерию к его столице Дарго. Четыре дня с беспрестанным боем шли русские дремучими ичкерийскими лесами, и шли для того лишь, чтобы на пятый день убедиться, что дальнейшее движение невозможно. Лес как будто оживал при каждом шаге вперед. С высоты деревьев сыпались пули, вырывая из рядов лучших солдат; горцы были невидимы в лесной чаще, и о штыковом бое нечего было думать. Граббе решил отступить; пошли назад, а враг преследовал по пятам. 60 офицеров и 1700 солдат были потеряны при этом отступлении, и эта потеря ничего не принесла русским. Ичкерийская экспедиция повела лишь к тому, что притихший было Дагестан опять поголовно поднялся вокруг Шамиля. В Дагестан немедленно двинулся в 1843 году командовавший дагестанскими войсками Клюгенау, человек высокой личной храбрости, но у него был перед глазами несчастный пример Граббе. Клюгенау, как подтверждает история, растерялся, действовал нерешительно. На помощь к нему поспешил, совершив переход через главный хребет Кавказа, князь Дргутинский-Долгоруков, но исход экспедиции был все-таки неудачным. В Аварию в это же время опять двинулся с сильным отрядом Граббе и взял с боя аул Игали, но ни там, ни тут русские не могли удержаться, и дошло до того, что подполковнику Пассеку было приказано очистить единственный остававшийся в русских руках аул Хунзах и отойти в Темир-Хан-Шуру.

Пассек, один из тех героев, которыми так гордятся старые кавказские войска, прославил свое имя этим отступлением. Прежде всего, он, покидая Хунзах, устроил так, что пороховой погреб покидаемого укрепления был взорван как раз в то время, когда туда всей своей массой кинулись обрадованные неожиданным успехом горцы, тут же и взлетевшие на воздух. Затем при отступлении около местечка Зиряны огромные скопища горцев окружили отступавшую колонну. Лихим натиском Пассек откинул неприятеля и укрепился в Зирянах. Горцы окружили его, и колонне пришлось отсиживаться более месяца.

Каково было это «отсиживание», лучше всего говорит солдатская песня, сочиненная именно по поводу этого «сидения». Солдаты пели: