Дубравин был недоволен своими старшими сыновьями. Алексею уже под сорок. Три раза женился. Но что-то все время не ладилось: поживут — и разбегаются. А главное — нет внуков. Род угасал. Никита — тот вроде и деловой. Долго себя искал. И бизнесом пытался заниматься. И менеджером был. А в конце концов пошел работать в московскую школу. Учителем. Пусть так. Но тоже — ни семьи, ни детей. Живет в Москве с собакой в квартире. В свое удовольствие. «Оба не хотят брать ответственность на себя! Все вскользь. Все сбоку. В пристяжных, — думал он о сыновьях. — А Георгий, — и сердце привычно заныло, — отрезанный ломоть. Теперь одна надежда — на Дуняшку. Ее жизнь надо обустроить. Поднять».

Так, мысленно сетуя на нескладуху, поехал он по родному Жемчужному дальше. А жизнь в деревне словно остановилась. Снесли, правда, корпуса фермы, где он работал, помогал матери. На этом месте нашли источник минеральной воды и построили небольшую лечебницу.

А в остальном, прекрасная маркиза… Ярко чувствовалось только одно изменение: в юности все казалось ему большим, солидным. А сейчас, после долгого перерыва, дома, улицы — все стало маленьким, низеньким, неказистым, почти игрушечным. Дубравин попросил Володю-младшего остановиться у памятника односельчанам — солдатам Великой Отечественной.

Вышел. Пошел к монументу. В детстве он представлялся таким величественным. Теперь выглядел скромным. Такой же, как тысячи тысяч разбросанных по всей необъятной стране. Он постоял у памятника и уже хотел уходить, когда увидел, что рядом с его «каретой» остановилась старенькая иномарка. И оттуда к нему направился здоровенный седой мужик. Дубравин вгляделся в лицо и понял: да это же племянник, Серега!

Вот и повидались. Обнялись. И снова у Дубравина шевельнулось странное чувство. Как будто он прикоснулся к родовому дереву. Значит, действительно существует она, память рода, память крови. Может, годы и расстояния — они и разводят нас по жизни. Но остается что-то свое, корневое. А разговор опять короткий:

— Я приехал, а жена говорит: «Дядя Саша заезжал».

— Ты как?

— Я — хорошо!

— Да я вижу, что живешь! Держишься. Есть работа, есть машина. У мужика должно быть три вещи. Своя баба. Своя баня. И своя лошадь. Это тот минимум, без которого мужик не мужик. У тебя, Серега, вроде все есть. Значит, можно жить!

— А у тебя, дядь Саш, как дела?

— У меня всегда все лучше всех! Вот приехал. Народ собирается на юбилей окончания школы. Будем заседать! А брат твой Ромка где?

— Ромка как уехал на Дальний Восток, больше и не объявлялся.

— А вот оно как, жалко!