Они стояли неподвижно, и старик тихо повторял:

– Поплачь, мальчик, поплачь. Выгони вон горе…

Аладдин

Аладдин

Андрей смотрел на свою руку, заточённую в гипсовую тюрьму. Словно надписями, намалёванными на стенах заключёнными, его повязка и белый матовый каркас были испещрены различными изречениями и пожеланиями одноклассников и одноклассниц.

Естественно, всё это творчество рождалось на длинных уроках. А что такое школа, если не тюрьма, придуманная взрослыми, которые однажды уже отсидели свои сроки?

Только вот почему они сажают сюда ни в чём не повинных детей? Скорее всего, завидуют, потому что человек никогда в жизни больше не будет так свободен, как в детстве.

«Давайте же заберём у них эту последнюю радость. Кто за?» – и единогласно учителя и родители, сидя в каком-нибудь кабинете за круглым столом, поднимают руки.

Ползущие, перекинув через плечо язык, по ступеням своей карьерной лестницы, опустошённые от уборок, заведшие слишком много детей – взрослые белой завистью завидуют тем, кто лишён всякого имущества, не обременён браком, может раскидать вещи в своей комнате; тем, кто даже за свою жизнь не отвечает.

Такие мысли частенько посещали Аладдина, пока суровая цепь событий не привела его ночью в центр города, сонного, замерзшего и голодного, без дома, без денег, без образования, …

Его уши тогда чуть не откололись от головы и едва не упали на асфальт. Он ушёл из дома, поссорившись с мамой. Ушёл навсегда, и трёх часов ему хватило, чтобы понять, что эти самые взрослые, возможно, стали такими дотошными потому, что, как и он, уже выходили на мороз без шапки, такими скучными, потому что зарабатывали ему на одежду и еду, и такими строгими, потому что даже с образованием едва могли найти для себя нормальную работу…

В сердце Андрея начали закрадываться сомнения уже после того, как Кирилл Петрович, который всегда был с ним весел и приветлив, отказался готовить его к поступлению в медицинский колледж.

«Если бы меня доставали только мама и математичка, я ещё мог бы предположить, что они просто ненавидят меня. Но учитывая, что со мной не разговаривает отец и я сумел надоесть даже Кириллу Петровичу, стоит задуматься, что же я сделал не так…»

Отец говорил, чтобы он не прогуливал, но Андрей прогулял. В итоге – его ограбили и избили. Забрали любимые часы.

Кирилл Петрович уже два месяца ждал от него домашнее задание, а он приходил каждый раз с оправданиями.

«Неудивительно, что у меня столько проблем», – думал Аладдин. Он никогда, наверное, не дошёл бы до этой мысли, если бы не сломанная рука. Гипс мешал делать привычные вещи, из-за него Андрей чувствовал себя неуклюжим и всё время что-нибудь ронял.