Больше Штыгин на тренировки не приходил. Во всяком случае, по вечерам. Кажется, в тот же день полностью – ну или почти полностью – он забыл и о таинственной бегунье, и о её новоявленном муже.

А потом Роман Андреевич тяжело заболел. Как он тогда решил – из-за того, что слишком долго бегал под дождём…

Штыгин так глубоко погрузился в воспоминания, что не заметил, как Несмехова и Гена Курдюков покинули кабинет директора.

Светлана вышла в коридор и несколько раз позвала его. Роман Андреевич опомнился и зашагал в приёмную.

 Мария Львовна поигрывала дорогой шариковой ручкой с золочёным колечком. Она взглянула на Штыгина неприветливо.

– Только не говорите, Роман Андреевич, что вы снова пришли за отгулом.

– Возможно, – сказал учитель физкультуры, садясь напротив. – А ещё вы вызывали меня. На четыре. А уже пять. Помните?

Мария Львовна оставила это без объяснений, только заглянула в ежедневник и пробормотала:

– Ну да, ну да…

– Так зачем вы хотели меня видеть?

Она положила массивные локти перед собой и машинально постучала ручкой по столешнице.

– Хорошо. Рома, давай начистоту. Я взяла тебя на работу, потому что мой брат когда-то служил с тобой и рекомендовал как надёжного человека. Я приняла тебя, несмотря на то, что из прошлой гимназии тебя… Ну, ты знаешь за что…

Штыгин кивнул.

– И вот по школе ходят самые нелепые слухи. Давай по порядку. Просто отвечай мне, да или нет. Твой парень ходит сам не свой с этой перевязанной рукой. Скажи, ты чуть перестарался, когда решил серьёзно переговорить с ним? Так?

Штыгин только улыбнулся и опустил голову.

– Ясно. Ну, впрочем, я не сомневалась, что всё это бредни скучающих дам. Но на всякий случай напоминаю тебе: Андрей – не только твой ребёнок, но и наш ученик, а значит, я тоже отвечаю за него. Мало нам, что ли, проверок по травмам? Итак, дальше. Сколько ещё будут длиться твои отгулы?

– Это зависит не от меня. Вы знаете, Мария Львовна, что я никогда не брал отгулы просто так.