Илью совсем покинули силы. Он застыл на полу, мучаясь оттого, что замешан в таком низком деле. Ему было обидно и горько. Коренастая фигура старика высилась над ним, лицо его не выражало ни злобы, ни осуждения, лишь глубокую печаль. И это было хуже всего.

Не говоря больше ни слова, Монгол протянул руку. Она была теплой, сухой и морщинистой. Илья поднялся, стараясь не глядеть на лицо старика.

Вокруг все еще кричали и шумели. Начались уроки, и многие, забыв уже о драке, входили в классы. Кротов готов был расплакаться от стыда, но держался, чтобы не дать врагам повода для радости.

Как Илья подошел к дверям класса и как в руке его снова оказался испачканный рюкзак, он не помнил. Заходя вместе с толпой в кабинет, мальчик находился словно в забытьи. Одноклассники, как пингвины, раскачивались перед ним из стороны в сторону.

Скоро все двери закрылись. Некоторое время из классов слышался приглушенный гул, и наконец в рекреации наступила полная тишина.

Молчало и пианино.

Еще одна перемена прошла, а жизнь продолжалась.

Озеров

Озеров

Кирилл часто сталкивался с Анной Сергеевной Богачёвой в гардеробе. Они встречались там, потому что уходили и приходили примерно в одно и то же время. Обычно он помогал ей надеть или снять пальто. Иногда он видел, как на лестнице она останавливается, чтобы отдышаться, а потом с улыбкой снова идёт дальше.

Короткое знакомство успело необыкновенно сблизить пожилую учительницу и молодого человека, хотя их встречи были крайне редки.

Увидев Озерова, она внимательно смотрела на него и то и дело повторяла странную фразу: «По вашему лицу видно, что в вашей семье вас любили».

В свою очередь, Кириллу казалось, что в школе нет никого, кто мог бы не любить эту пожилую учительницу или чем-то расстроить её. Она пребывала в радости, хотя все её телефонные разговоры с подругами были либо о том, что кто-то смертельно болен, либо о том, что кто-то недавно умер.

Однако, несмотря на всё жизнелюбие Анны Сергеевны, и ей приходилось нелегко.

– Не знаю, Кирилл Петрович, что мне делать с этим Осокиным. Как он учится у вас?

– Ужасно. И я тоже не знаю, что с ним делать.

– Ничего с ним не поделаешь. Потому что если бы он был глуп, то это была бы не только его вина. Или если бы был дерзким, можно было бы иначе поговорить с ним. Но это уже испорченный фрукт. А такие выбрасывают.

– Жестоко, Анна Сергеевна. Многие вам возразили бы, особенно те, кто контролирует нашу систему образования, там, наверху.

– А мне всё равно. Я насмотрелась на ребят. И сразу вижу, кто сам себе копает яму. Знаю, что такие должны упасть и стукнуться хорошенько о землю, чтобы начать исправлять свою жизнь. Моему мужу недавно лечили больную мышцу на ноге. Так вот, чтобы она расслабилась и стала работать как нужно, на неё помимо уколов и мазей как следует надавливали, и от этого она сначала напрягалась, а потом ещё сильнее расслаблялась. Знаете, наверное, вы же биолог.