– Я хочу спокойно попрощаться. Ровно один день не думая об Артёме Осокине.

Директор понимающе кивнула.

– В таком случае мы прикроем тылы. И всё-таки я прошу тебя отныне избегать драк и фотографирования учеников.

Она устало провела ладонями по лицу.

– Как ты держишься, Рома?

Штыгин поёрзал на стуле.

– Нормально. Если это можно назвать нормой. Вся эта история с мамой длится так долго, что я уже как будто давно был готов…

– И всё-таки к этому никогда нельзя подготовиться. Брат рассказывал, что ты потерял много друзей, там… – Она кивнула в сторону отсутствующей руки: – А это тоже подарок войны?

Мария Львовна думала, что он никогда не скажет. Но Роман Андреевич вдруг улыбнулся и произнёс, оживившись:

– Это? Нет. Всё гораздо проще. Но не менее поэтично. Укололся шипом розы. Споротрихоз. Болезнь садовников и флористов. Не обратил вовремя внимание на маленькую ранку и потерял руку в результате осложнения и заражения крови. Один случай на миллион, но такое бывает. Вот и вся история.

Илья Кротов

Илья Кротов

В школьной рекреации стояло старое пианино. Цвет – шоколадный, педали – две.

Жизнь пианино медленно приближалась к концу.

Ни один из его родственников, будь то изящный «Чиппендейл» или сверкающий «Пегас», не пережил того разнообразия применений, какие выпали «Красному Октябрю». В раю музыкальных инструментов ему будет что рассказать домре и контрабасу.

Например, по утрам на инструменте играли «Собачий вальс», по вечерам – Баха и Моцарта. Ничто, однако, не исполняли так часто, как импровизации: бессмысленные и беспощадные.

Сидя на пианино, ели мороженое и сосиски в тесте. На лакированную, когда-то гладкую поверхность проливали сок и лимонад. По ней царапали гвоздем и монеткой, в нее тыкали ручкой, на заднюю стенку прилепляли жвачку. С высоты пианино на спор делали сальто, в него тысячи раз врезались комки детских тел, состоящие из визга, восторга и безумства.

Пятнадцатого сентября 2002 года в него врезался Сережа Зойтберг, весящий в свои четырнадцать девяносто два килограмма. Изображая ласточку, он не заметил, как отказали рулевые перья, проломил боковую стенку и оставил в дыре детскую непосредственность, деньги родителей, последние остатки ума и юношеские мечты о полете.

Шестнадцатого января 2010-го Сашенька Чуксина из начальных классов со старанием выковыряла белую клавишу, найдя звучавшую ноту лучшей на свете. До сих пор девочка хранит похищенный артефакт в бабушкиной шкатулке.

Пианино погибало, но это длилось уже так долго, что вся его жизнь стала одной великой трагедией. Поэтому, чтобы рассказами о прожитом до слез растрогать контрабас и чтобы у домры от удивления полопались струны, пианино пыталось выстоять, всеми силами собирая на своей поверхности шрамы как доказательства принесения себя в жертву испорченным людям.