«И должна быть такой», — подумала я. Да ведь я и была именно такой — когда была бача-пош. А теперь что? Я трясусь, как овечий хвост, боюсь мужа, свекрови и даже старших жен. Я изменилась. Куда подевалась моя уверенность? Что стало с моей отвагой? Это платье, которое на меня напялили, — словно путы, сковавшие бесшабашного парня, словно маска, скрывающая мое подлинное лицо.

Тетя Шаима без труда прочла мои мысли.

— Она рискует, — сказала она, — и, возможно, многие сочтут ее безумной, но она делает то, что считает нужным. И, могу поспорить, не жалеет об этом. Она и дальше будет поступать так же. Иногда нужно совершать смелые поступки, чтобы получить то, что хочешь. Или стать тем, кем хочешь.

Моя тетя была не похожа ни на кого из тех, кого я знала. Все вокруг считали, что Замаруд рехнулась. Выступать в парламенте с такими речами! Надо быть совсем сумасшедшей, чтобы лезть на рожон и нарочно оскорблять собравшихся там мужчин.

Затем я осторожно, старательно подбирая слова, рассказала тете Шаиме о том, что Абдул Халик хочет взять еще одну жену, и о том, какие, по словам Гулалай-биби, у него планы на мой счет.

Тетя Шаима ничего не сказала, но я видела, что новость встревожила ее.

— И как скоро он намерен жениться? Они не говорили? — хмуря кустистые брови, спросила тетя.

Я пожала плечами.

— Ох, Рахима! Это плохая новость.

Ее слова растревожили меня еще больше.

— Мы должны что-то предпринять. Но пока держи это при себе, ни с кем больше не обсуждай эту тему. Помни, в стене есть мыши, а у мышей — уши![59]

Я кивнула. И сморгнула набежавшие слезы. Я надеялась, что тетя скажет что-то вроде «Не обращай внимания на пустые сплетни». И убедит меня, что в этом доме, будучи женой Абдула Халика, я в безопасности.

— События в нашей жизни частенько разворачиваются совсем не так, как мы планируем. Уверена, тебе интересно узнать, что же стало дальше с бабушкой Шекибой. Итак, на чем мы остановились…

Я вполуха слушала историю, которую рассказывала мне тетя Шаима. Мысли снова и снова возвращались к разговору моей свекрови с Бадрией. Надо что-то предпринять. Почему от того, что теперь на мне платье, я словно бы и сама стала другой? Я перестала быть собой! Вот Замаруд — она участвует в парламентских выборах, борется за место депутата и получает его. Замаруд не чета Бадрие, она — настоящий депутат. И тот факт, что она женщина, ничуть не мешает ей смело бросаться в бой. Но почему же тогда я чувствую себя такой беспомощной?

Ах, если бы я только могла снова натянуть мою любимую одежду — джинсы, рубашку, футболку — и просто выйти за ворота дома и пойти, куда захочу! Возможно, Замаруд и не согласилась бы со мной, но для меня одежда имеет значение. Потому что я — бача-пош!