Как и следовало ожидать, его кончина повлекла за собой раскопки прошлого, во многом непростые и болезненные, о чем, собственно, и рассказано выше. Но, вспоминая отца, я всегда возвращаюсь мыслями в ту летнюю пору. Ему было столько же, сколько мне сейчас, и те месяцы, кажется, вместили и лучшее, и худшее из того, что происходило между нами в этой жизни.

Впрочем, я упускаю один эпизод: знакомство отца с Фран Фишер.

После заключительного спектакля я следил за их беседой из-за кулис: Фран смеялась каким-то шуткам моего отца, положив руку ему на запястье, а затем поклонилась и разве что не упала на колени – как мне показалось, в порыве благодарности. Меня радовало, что они так легко нашли общий язык. Я не сомневался: он ее полюбит и она, вероятно, тоже в нем что-нибудь разглядит – некие качества, коим еще предстояло проявиться в его сыне: быть может, цельность характера, незлобивость.

То есть я наблюдал со стороны. Просто наблюдал. Присоединись я к ним, эта магия, вероятно, была бы разрушена, да к тому же я отчаянно надеялся, что получу еще массу возможностей побыть с ними вместе – с двумя самыми важными на тот момент людьми в моей жизни. Хотя они потом раз-другой говорили по телефону, новых встреч уже не случилось, а я до сих пор вздрагиваю от мысли, что никогда больше не увижу ни его, ни ее.

Ладно, замнем.

Замнем.

Это история одной любви, хотя сейчас, когда она завершилась, мне уже думается, что любовь здесь не одна, ее проявлений больше – как минимум четыре или пять: семейная любовь; отеческая любовь; дающая нам силы любовь-дружба; неудержимая вспышка первой любви – слепит так, что вблизи не рассмотреть, пока не догорит. Диапазон смыслов одного слова ограничен, и можно только удивляться отсутствию других слов, способных описать столь многогранные и весомые явления. Но пока других слов не придумали, одно это слово с необходимостью будет обозначать все виды любви, включая супружескую.

Моя жена. Привыкну ли я когда-нибудь к звучанию этих слов? Вернувшись домой после того вечера встречи, я увидел задремавшую на диване Нив; лампа для чтения горела так близко к ее голове, что в гостиной пахло жженым волосом. Я погасил свет; Нив тут же вздрогнула и проснулась:

– Что? Ой, привет.

– Здесь пахнет жженым волосом.

– Разве? А, это мои новые духи. Для свадьбы куплены, «Cheveux Brules»[14].

– Приятные.

Она зевнула и ощупала голову.

– Который час?

– Без четверти десять.

– Изверг. Ну и где она теперь?

– Ждет внизу, в машине.

– Ты серьезно?

– Я поднялся, чтобы закинуть в сумку кое-что из вещей.