Скучцая и унылая прямоугольная страница книги, это открытое окно в мир произведения, могла бы стать подлинным чудом типографского искусства, как то было для Аполлинера, когда, глядя на страницу, хочется сказать: «Это искусство печати», так же как импрессионисты, отказавшись от академичности * сказали о своих картинах: «Это—живопись». Юмористические странички в журналах представляют собой соединение рисунка и слова, и хотя они не достигли еще уровня большого искусства, некоторые из. них, как «Сумасшедший кот» и появившаяся недавно «Безделица», вполне удачны. Я не вижу причины, почему бы талантливый Писатель не мог создать великолепный комический роман с собственными рисунками. Для писателя нашего времени главное—глаз; конкретная поэзия, средневековые и египетские иероглифы—все это предвосхищало всеобщность и всемирность визуальных средств.

Возможно, мои слова покажутся легкомысленными, но я .полагаю, что повествование—своего рода игра, и в том, как мы играем словами, сохранилось что-то от первобытной магии. Когда я был студентом и обучался искусству писать, выступавший перед нами Джон Хоке высказал поразительную мысль: «Если я хочу, чтобы мой герой полетел, я просто говорю: „Он летит"». Все мы, романисты, являемся пленниками условностей, вне которых с.ебя не. мыслим, подобно тому как драматурги неоклассицизма находились в плену у трех единств. Нас ожидает свобода и небывалые возможности. Если дать волю фантазии, то наверное книга будущего, роман, будет кратким воплощением загадочной сущности новой философской революции. И новый Руссо, или новый Марке, или новый Кьеркегор, возможно, изберут роман для беседы с нами, и, освободившись от своих старых обязанностей лекаря наших чувств, роман станет легким и стремительным вестником. И хотя сейчас порой роман залеживается на полках книжных магазинов, я верю, Для того, чтобы он полетел, нужен только тот, кто придет и скажет: «Он летит».

Н. СКОТТ МОМАДЭЙ

Н. СКОТТ МОМАДЭЙ

ЧЕЛОВЕК, СОТВОРЕННЫЙ ИЗ СЛОВ

Я хочу сегодня обобщить несколько мыслей и одновременна надеюсь коснуться особенностей связи между речью и самой жизнью. Мне представляется, что все мы в известном смысле сотворены из слов и что важнейшая часть нашего бытия заключена в речи. Таков предмет, с помощью которого мы мыслим, мечтаем и действуем, с помощью которого переживаем нашу повседневность. Наш способ существования невозможен в отрыве от нравственного речевого измерения.