«Будь осторожнее с тем, что говоришь, внучек,— отвечала она.—Ты ведь вообразил себе, что я здесь, в этой комнате, не так ли! Это уже кое-чего стоит. Видишь, я существую всем своим бытием в твоем воображении. Конечно, это всего лишь один из видов бытия, но, быть может, лучший из всех. Если меня нет здесь, в этой комнате, то уж наверное, внучек, нет и тебя».

«Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь,— сказал я кротко, почувствовав справедливость упрека.— Скажи мне, бабушка, сколько тебе лет?»

«Не знаю,— отвечала она.— Порой мне кажется, что я—самая старая женщина на земле. Ты знаешь, что кайова вышли в этот мир через полое бревно. Мысленным взором я видела, как они появлялись, один за другим, через отверстие в стволе дерева. Я видела очень ясно, во что они были одеты и как радостно смотрели на окружающий мир. Я, конечно же, была при этом. И конечно же, я разделила древнее странствие кайова от Йеллоустоуна к Южным Равнинам, у реки Биххорн, я видела красные скалы каньона Пало Дуро. Я была вместе с теми, кто* стоял лагерем в горах Вичита, когда падали звезды».

«Тебе действительно очень много лет,— сказал я.—И повидала ты многое».

«Да, воображаю, что так и есть»,— отвечала она. Потоэд медленно повернулась, кивнув мне, и возвратилась назад, в слова, написанные мною. И тут мне представилось, что я остался 6 комнате один.

Я верю, что однажды в жизни человек должен задержаться мыслью на земле своей памяти. Он должен отдаться одному пейзажу из своей жизни, взглянуть на него с возможно большего числа точек зрения, опереться на него. Он должен представить себе, как касается его руками всякое время года, и вслушаться в звуки, что раздаются вокруг. Он должен представить себе создания, живущие там, и все малейшие дуновения ветра. Он должен припомнить сияние луны и все краски рассвета и заката.

Горы Вичита встают из Южных Равнин длинной изломанной грядой_? идущей с востока на запад. Горы сложены из красной земли и скал, которые не красного и не синего цвета, а какой-то очень редкой их смеси, какая бывает на перьях некоторых птиц. Они не так высоки и могучи, как горы Дальнего Запада, и по-другому связаны с окружающей местностью. Самих по себе их невозможно представить или представить, что они существуют отдельно от равнин. Если думать о них отвлеченно, они теряют облик гор,. В них прежде всего заметно присутствие большего пейзажа, более совершенного и органичного, чем можно себе вообразить. Одно дело смотреть на эти горы с равнин, и нечто иное—видеть равнину с гор. Я стоял на вершине горы Скотта и осматривал земли, простирающиеся внизу, вдаль от меня по всей окружности горизонта. Ветер всегда плотно охватывает склоны., и до временам можно слышать, как он ревет, словно вода в оврагах.