Переход от прозы «Спокойствия» и «Неподвижности» («С» и «Н») к прозе «Поиска» и «Эксперимента» («П» и «Э») редко идет писателю на пользу, если ему нечего сказать по-настоящему значительного и нового. У Барта есть лишь книги, предложения в них и весьма четкое представление о том тупике, в который он сам себя завел: «Думаю, что литературе не свойственно движение к абстрактным формам, как, скажем, это присуще скульптуре. И разве не знаменателен сам по себе факт, что эта проблема ставится который уж раз...» Который уж раз! Так в чем же дело, Алиса?.. (Между прочим, у Барта тоже есть привычка пользоваться кавычками и словами «он сказал».)

В 1972 году Барт опубликовал три повести в книге «Химера». Две из них основываются на греческих мифах, ибо разве греческие мифы не являются, как считают сторонники Юнга, общим источником всех наших мечтаний и повествований? Нет, это не так. Греческие мифы важны лишь для тех народов, которые все еще живут на побережье Средиземного моря и там, где душа утраченного мира еще не покрылась пылью веков. Мифы нужны, но они не самое главное для тех, кто воспитан на классике, для того поколения, к которому относится Юнг (и Т. С. Элиот); разумеется, они нужны также тем, кто хотел бы понять произведения литературы, в основе которых лежит миф. Однако они ничего не говорят американцам XX века. Для нас Эдип—не обреченный царь Фив, а мрачный герой Фрейда, который нисколько не похож на богобоязненного страдальца, созданного Софоклом и Еврипидом. Да мы просто и не способны мысленно перенестись в древние Фивы.

«Улисс» Джойса часто считается удачной обработкой греческого мифа в целях современного повествования, но даже самым не искушенным читателям ясно, что миф в интерпретации Джойса не оправдал себя, и если бы не великолепный обман и дар писателя-натуралиста, то одна мифическая основа книги еще не спасла бы роман. Увы, со времен Джойса использование греческого мифа стало приманкой для тех, кто не умеет вести повествование. Вот и все тут. Тщеславные писаки просто хотят снискать популярность своими произведениями об адюльтере на восточном берегу штата Мэриленд, о беспорядках в университетах, о крупных неполадках в сердце страны. Однако все это вызывает глубокое раздражение у тех, кто хоть немного разбирается в классической литературе, и, наверное, недоумение у тех, кто изучает английскую литературу, где роман, как известно, начался с Ричардсона.

Барт нахватал материала из книги Роберта Грейвза «Греческие мифы» (он, правда, отдает должное этому выдающемуся чудаку, хранителю старого мира). Так, он наугад взял историю о Беллерофонте, укротителе Пегаса, чтобы модернизировать ее. То же самое он проделал с историей о Персее, убившем Медузу-Горгону. Одна из историй взята из арабских сказок. Это — рассказ Даниазадиад, «сестренки Шехерезады»...