— Потому, — отвечает Брайан, — что я не хотел смерти Кейт.

— Были ли другие случаи, мистер Фицджеральд, когда вы с женой расходились во мнениях об использовании тела Анны для лечения вашей старшей дочери?

— Несколько лет назад Кейт положили в больницу и… она потеряла столько крови… никто не надеялся, что она это переживет. Я думал, может быть, настала пора дать ей уйти. Сара так не считала.

— Что случилось?

— Врачи давали ей мышьяк, и это помогло, у Кейт целый год была ремиссия.

— Вы говорите, что нашелся метод лечения, который спас Кейт без использования тела Анны?

Брайан качает головой:

— Я говорю… Я говорю, что был уверен: Кейт не выживет. Но Сара, она не сдалась, она продолжала бороться за Кейт. — Он переводит взгляд на жену. — А теперь у Кейт отказывают почки. Я не хочу видеть, как она страдает. Но в то же время я не хочу повторять совершенную однажды ошибку. Я не хочу говорить себе: все кончено, когда это не обязательно конец.

Брайан превратился в эмоциональную лавину, которая летела прямо на стеклянный дом, который я с таким усердием выстраивал. Надо было как-то его отвлечь.

— Мистер Фицджеральд, вы знали, что ваша дочь собирается подать иск против вас и вашей жены?

— Нет.

— Когда она это сделала, вы говорили с ней?

— Да.

— Что случилось после этого разговора, мистер Фицджеральд?

— Я ушел из дома вместе с Анной.

— Почему?

— В тот момент я думал, что у Анны есть право обдумать свое решение, а живя в нашем доме, сделать это было невозможно.

— После того как вы ушли из дома с Анной, после продолжительных бесед с ней о том, почему она инициировала это дело, вы согласны с требованием вашей жены, что Анна должна и дальше быть донором для Кейт?

Мы репетировали ответ «нет». Это решающий момент всего дела.

Брайан наклоняется вперед и произносит: