И тут не на сцене, а за сценой выступил Ч. Стрэтфорд. Как посол державы, одобрившей ноту, он рекомендовал Высокой Порте принять ее. Но лично, от себя, он рекомендовал внести в текст коррективы, подредактировать его (хотя условие царя насчет принятия ноты без всяких изменений было высказано гласно). И произошло нечто невиданное в истории дипломатии – он не был изобличен в самоуправстве и наказан. Сие означало одно – в Лондоне возобладали силы, взявшие курс на войну. Решид-паша деятельно потрудился над текстом ноты, вычеркнув упоминания о роли России в деле покровительства православным. Оно приписывалось лишь благодеяниям падишахов. Россия выступала в тексте как держава, с сочувствием наблюдавшая, как султаны наделяют своих христианских подданных правами. Вдобавок ко всему Решид-паша требовал немедленного вывода российских войск из Дунайских княжеств, что означало признание незаконности их пребывания там. Что Николай I откажется признать обкарнанный текст, Уайт-холл не сомневался. К. В. Нессельроде сообщил об отклонении поправок. Перед войной зажегся зеленый свет. Инициативу взяла на себя Высокая Порта.

Собрался большой совет Османской империи. Окрестные улицы были забиты дервишами, призывавшими проклятия на голову неверных. Совет единодушно высказался за войну, «уродливая физиономия фанатизма высунулась наружу»[532]. Поощряемая (скорее даже подталкиваемая) Западом Порта перешла к решительным действиям. 9 октября командующий ее войсками на Балканах Омер-паша обратился к генералу М. Д. Горчакову с ультиматумом о выводе российской армии из княжеств. Срок – две недели. 22 октября англо-французская эскадра вошла в Пролив, 23 октября проследовало турецкое нападение на Дунае и в Закавказье. Западная пресса вовсю трубила о схватке просвещенной Европы с отсталой, посконной Россией: «Предстоит битва цивилизации против варварства», – возглашал Д. Кларендон в Палате лордов[533]. В авангарде цивилизации выступали турецкие башибузуки, отличавшиеся зверской жестокостью. Во внезапно захваченном форте Святого Николая на Кавказе они вырезали всех поголовно, включая врача, таможенника, женщин (в том числе беременных) и детей.

2 ноября 1853 г. император Николай подписал манифест о войне. Ее цели, в царском изложении, рисовались так: «Мы отказываемся от всякого завоевания, признаем, что наступило время восстановить независимость христианских народов в Европе, подпавших несколько веков назад оттоманскому игу». Россия «берет на себя почин этого святого дела» и предлагает сербам, болгарам, молдо-валахам, боснякам, грекам примкнуть к ней с тем, «чтобы каждый из этих народов вступил в обладание страной, в которой живет целые века»[534].