В конце 1854 года корпус Омер паши отправился в Крым, в княжествах остались символические силы, обозначавшие турецкое присутствие. Австрийцы пришли гласно, как представители дружественной державы, а потому не могли открыто сесть на шею населению и прибегать к реквизициям. Официально им надлежало расплачиваться за продовольствие и фураж для войск. Сперва они рассчитывались бумажными деньгами, котировавшимися на 20–30 % ниже серебра, позже – квитанциями, расплата по которым растягивалась на годы. Размещение в казармах и частных домах, лечение в больницах вообще производились бесплатно. Офицеры располагались с удобствами, даже лейтенанты в двухкомнатных квартирах с кухней. Жилец порой выдвигал требования, хозяину непонятные: например, поставить в комнату гардероб или даже шифоньер – вещи, тому неведомые, поскольку обыватели по старинке обходились сундуком. Отсюда – споры, ссоры, драки. С турками, до их ухода, возникали сложности специфического свойства: следовало отдавать честь их офицерам, а среди них встречалось немало венгров и поляков, дезертировавших прежде из австрийской армии.

Не налаживались контакты и наверху. Генерал Н. А. Коронини-Кронберг, командовавший войсками, в прежние годы преподавал военное дело наследному принцу Францу Иосифу и сделал на том карьеру. Он задался целью изгнать из княжеств дух мятежа. Последовала массовая высылка подозреваемых, включая людей самых умеренных взглядов.

1854 и 1855 годы выдались засушливыми и неурожайными, сборы зерна упали вдвое, его продажа оккупантам превратилась, по сути дела, в конфискацию. Мало кто из бояр соглашался служить австрийцам, способствуя тем самым разорению княжеств. Языковый барьер мешал светскому общению. Очень немногие офицеры владели французским языком, распространенным в салонах. Вдобавок ко всему они отличались немецкой бережливостью, а молдавско-валашское боярство страдало расточительностью.

И современники, и исследователи единодушны в резко отрицательной оценке австрийской оккупации, включая даже тех, кому по должности следовало занимать иную позицию. Французский консул Беклар писал: «Австрийцы, вступив в княжества, совершили ошибку, обращаясь с жителями как с побежденным народом. Они взимали в свою пользу тяжелые поборы. Офицеры всех чинов жили с бережливостью, доходившей до скупости», отталкивавшей от них румынский «свет». Напрашивалось сравнение в русскими. Их офицеры, особенно в высоких чинах, блестящие и приветливые, щедрые до расточительности, стремились к удовольствиям и предавались карточной игре: «Салоны Ясс и Бухареста были для них открыты. Они встречали здесь общество, весьма на них похожее, поверхностное и элегантное, без чванства, любящее роскошь, украшения и празднества». С российскими офицерами можно было договориться с полуслова, они предавались тратам, розничная торговля при них процветала, а при австрийцах она захирела.