Бюст Ганнибала, найденный при раскопках в Капуе

Со стороны Ганнибала это был политический ход: ему следовало что-то делать с людьми, которые почти полвека не давали Баркидам проводить свою политику, мешали их завоеваниям, не присылали подкрепление и, пока те сражались на чужбине, строили против них козни на родине. Ганнибал рассчитывал переложить на этих богатых людей основное бремя контрибуционных выплат.

Найти повод для того, чтобы облегчить личную казну знатных граждан Карфагена, оказалось проще простого. Любой из них так или иначе был неизбежно замешан в махинациях, причем некоторые — в весьма масштабных. Главным источником неправедного дохода являлись земельный налог и морские пошлины. Деньги, которые должны были поступать в государственную казну, текли в закрома влиятельных политиков. Достаточно было проверить одну финансовую ведомость — как разоблачения хлынули буквально рекой. Ганнибал объявил перед народом: если вернуть суммы, присвоенные олигархами за последние годы, то легко можно выплатить Риму все положенные средства — и не придется облагать для этого дополнительным налогом простых граждан.

Иными словами, он пообещал карфагенскому народу покрыть наиболее тягостные расходы, связанные с минувшей войной, за счет узкой группы богачей. Ганнибал, если верить Ливию, хорошо понимал, что посягательство на деньги для его соотечественников «больнее всего», и нанес удар в правильное место.

И вот тут возникает один парадокс, который спустя некоторое время в прямом смысле слова взбесил римлян. После тяжелого поражения в затяжной войне Карфаген... расцвел.

С одной стороны, он, конечно, лишился боевого флота и завоеванных территорий, в том числе Испании с ее рудниками. А с другой — большая часть собственно карфагенских ресурсов осталась нетронутой. Война не нанесла ущерба землям возле Карфагена, за исключением окрестностей Утики. Поскольку в армии сражались в основном наемники, то и по гражданам Карфагена война не ударила. Более того, лишенные римлянами права воевать без разрешения, карфагеняне занялись созидательным трудом. И в первую очередь — сельским хозяйством.

И вот с момента катастрофической битвы при Заме прошло десять лет — а Карфаген уже предлагает Риму: давайте мы погасим весь долг единовременно. Сумма, собрать которую государству, по расчетам римской бухгалтерии, потребовалось бы полвека, «внезапно» оказалась в наличии всего за десять лет. Кстати, Рим отказался. Ему было выгоднее получать деньги долго, а не сразу и много.

Карфаген начал поставлять в Рим хлеб[160], причем по коммерческим ценам. Раз уж нет возможности торговать с кем-то еще за морем, так можно торговать с самим Римом, тем более что римляне опять ввязались в войны — против Филиппа Македонского и против Антиоха Сирийского[161]. Солдатам нужен был хлеб, и карфагеняне пшеничное зерно производили массово и экспортировали. Причем имели место как крупные продовольственные поставки, так и «частные лавочки». Комедиограф Плавт, который пользовался в Риме бешеной популярностью (в основном за изумительно скабрезный юмор), сочинил комедию «Пуниец». Персонаж по имени (опять!) Ганнон — типичный торгаш-карфагенянин: носит кольца и серьги, тунику не подпоясывает, болтает на всех языках, но болтает плохо (Плавт передает его характерную ломаную речь[162]), короче — комический, гротескный и неприятный тип, несомненно, узнаваемый на улицах. А это значит, что для римского плебса фигура мелкого купчишки из Карфагена была хорошо знакомой.