Теперь, когда он наконец смог найти для них время, мальчики научили его, как пользоваться рогаткой. Он научился улавливать ритм тетивы и чувствовать вес улетающего камушка. Он может сбить сложенный из прутьев домик с двадцати шагов, с пятидесяти. Есть нечто успокаивающее в этом занятии, нечто умиротворяющее в том, как рогатка и камешек и цель отвлекают тебя от всех размышлений. Этот побег от реальности очень недолгий, но все же это побег. Облегчение, которое ты чувствуешь, когда кожаная тетива вертится в твоей руке.

Ясным воскресным днем, когда солнце сияет ослепительной белизной на снегу, Альберт и Пол берут его с собой на охоту. В совершенной тишине, нарушаемой лишь похрустыванием ледяной корочки у них под ногами, они идут по следу кролика из самого сердца леса в поле братьев Копп.

– Вон он, – шепчет Ал, указывая пальцем.

Кролик маленький, лишь черная точка среди моря сияющей белизны, он движется медленно вдоль изгороди, в поисках какой-нибудь зелени в этот бесцветный, бесплодный сезон.

Ал подталкивает отца.

– Давай стреляй ты.

Антон заряжает рогатку камнем, который достает из кармана. Он натягивает резинку, пока она не начинает гудеть, но когда настает момент выпустить камень, он понимает, что не может этого сделать. Он не может отнять у кролика жизнь. Он промахивается, но камень звучно приземляется на поле, и кролик пускается наутек. Он мчит через все поле, быстрый и напуганный, но зато живой. Антон с чувством болезненного удовлетворения наблюдает за тем, как зверек удирает.

Однажды утром, когда свет серый и тусклый, он проходит вместе с детьми мимо дома местного чудака, старика с одичавшим взглядом по имени Юджин. Юджина редко можно увидеть на улице, но сейчас он примостился на крошечном стульчике прямо рядом с входной дверью. Каждую весну ласточки вьют гнезда под карнизом у Юджина – они делали так целыми поколениями – и слои застарелого помета, белее снега, покрыли землю у фундамента дома. От дыхания старика на усах у него застывают сосульки. Он отрезает кусочки от шмата сала, зажатого в жирной руке. В тот момент, когда Антон и дети смотрят в его сторону, Юджин аккуратно берет зубами кусок сала с ножа. Он жует со смаком, чавкая под кустистой бородой.

Он приподнимает сало, зажатое в кулаке:

– Хотите?

– Нет, спасибо, mein Herr, – отвечает Мария вежливо. – Я уже позавтракала.

Антон рассмеялся бы ее замечанию. Но сейчас он способен лишь на слабую благодарность за то, что девочка усвоила кое-какие хорошие манеры, в это едва верится. Я что-то хорошее оставил ей, научил хотя бы чему-то. Благодарю Бога за это.